словно двигалась к определенной цели. У большого освещенного окна на первом этаже какого-то дома она остановилась. Там, внутри, сидела группа женщин, комната смахивала на школьный класс с доской, на которой Франциска как раз чертила мелом график какого-то экономического процесса, но слов ее слышно не было. Тетради захлопнулись, и Франциска подсела к остальным. Она что-то сказала, и в ответ все рассмеялись, не громко, скорее как бы про себя. Две женщины сидели обнявшись. Одна курила трубку. Другая смахнула что-то со щеки своей соседки. Франциска перестала говорить, и тут же несколько женщин подняли руки. Франциска пересчитала их, тогда подняли руки еще две или три женщины. В конце концов они, словно в знак одобрения, застучали по столам. Картина в целом выглядела вполне мирно – нет, это была не группа разгоряченных спорщиков, а личности, духовно близкие друг другу.
Молодая женщина отошла от окна. Зашагала по пустынному городку. На церковной башне пробили часы. Когда она проходила мимо церкви, там пели, играл орган.
Она вошла в церковь и остановилась в сторонке. Между скамьями стояло много народу, все пели, вторя священнику, кто-то кашлял. На скамье, среди стоящих людей, сидел ребенок и сосал большой палец. Орган гудел. Немного погодя она вышла на улицу.
Она шла по ночной аллее к своему поселку, жестикулировала, будто разговаривала сама с собой.
Ночью, стоя одна в кухне, она выпила стакан воды.
В полдень молодая женщина и Франциска, тепло укутанные, сидели на площадке в двух качалках. Они смотрели, как дети рубят сухую рождественскую елку и разжигают костер.
Немного погодя Франциска сказала:
– Я понимаю, что у тебя не хватило духу зайти к нам. Меня тоже в иные минуты, особенно если я, выйдя из своей тихой квартиры, иду на какое-то собрание, внезапно одолевает смертельная усталость, и мне неохота общаться с людьми…
Она:
– Я жду твоего «но».
Франциска:
– Прежде и со мной происходило то же, что сейчас с тобой. Я, например, однажды не смогла больше говорить. Я объяснялась с людьми записками. Или, бывало, часами стояла перед открытым шкафом и плакала, не зная, что надеть. Однажды мы с моим другом пошли на прогулку, но я внезапно остановилась. Я стояла, а он меня уговаривал. Тогда я, правда, была много моложе… Но разве тебе не хочется испытать счастье, вместе с другими?
Она:
– Нет. Я не хочу быть счастливой, разве что довольной. Я боюсь счастья. Мне кажется, я не выдержу счастья, голова не выдержит. Я сойду с ума или умру. Или кого-нибудь убью.
Франциска:
– Ты что, хочешь до конца жизни быть одна? Ты не мечтаешь о человеке, который душой и телом был бы предан тебе?
Она выкрикнула:
– О да! О да! Но я не хочу знать, кто он. Даже если бы я всю жизнь провела с ним, я не хотела бы узнать его близко. Только одного хотелось бы мне, – она усмехнулась, словно сама над собой, – чтобы он был неловким, этаким рохлей. Сама не знаю почему… – Она сама себя оборвала: – Ах, Франциска, я болтаю, точно девчонка-подросток.
Франциска:
– А я понимаю, откуда этот рохля! Разве твой