последние дни нет, не звонит. Зимой вообще очень редко. Быть может, весной опять зазвонит? – После долгой паузы она сказала: – Мне кажется, Стефан заснул. – И добавила: – Если бы вы сию, так сказать, минуту не стали моим работодателем, я не скрыла бы от вас, как хочу спать.
Издатель:
– К тому же бутылка пуста.
Он поднялся, и она проводила его до двери. Он взял пальто и стоял, опустив голову, но тут же выпрямился. Неожиданно она забрала у него из рук пальто, сказала:
– Ах, выпьем еще по рюмке. Я только сейчас почувствовала, что каждая минута одиночества отнимает у нас что-то, чего нам вовек не наверстать. Вы понимаете – это смерть. Извините за неприятное слово. Мне оно, во всяком случае, причиняет боль. Надеюсь, вы не поймете меня превратно. В кухне есть еще бутылка бургундского. Это крепкое вино, после него хорошо спится.
Они стояли у окна в большой комнате и пили красное вино. Занавески не были задернуты; они смотрели в сад, а там шел снег.
Издатель рассказывал:
– Не так давно я расстался с приятельницей, но по такой странной, необычной причине, что мне хотелось бы рассказать вам об этом. Мы ехали ночью в такси. Я обнял ее, мы с ней смотрели в окно в одну сторону. Нам было хорошо. А надо вам сказать, что речь идет об очень молоденькой девушке, едва ли двадцати лет, и я был к ней очень привязан. Машина шла быстро, но я мельком увидел, что по тротуару идет человек. Я его как следует не разглядел: на улице было слишком темно; увидел только, что человек это молодой. И внезапно подумал, что девушка рядом со мной, увидев молодого человека, поймет, с каким стариком сидит в обнимку в такси, и в эту минуту я стану ей гадок! Мысль эта меня глубоко потрясла, я тотчас убрал руку с ее плеч. Я, правда, довез ее до дому и проводил до дверей, но там сказал, что не желаю больше ее видеть. Я закричал, чтобы она убиралась, что она мне надоела, что между нами все кончено, и убежал. Уверен, она и по сей день не знает, почему я ее оставил. Наверняка она ни о чем таком не думала, когда увидела того молодого человека. Возможно, вообще не заметила его…
Он выпил рюмку до дна. Они молчали, смотрели в окно; внизу опять прошла пожилая женщина с собакой и, взглянув наверх, кивнула им – теперь она шла с раскрытым зонтом.
Издатель сказал:
– С вами было очень хорошо, Марианна. Нет, не просто хорошо – как-то иначе.
Они пошли к двери. Издатель сказал:
– Я позволю себе время от времени тревожить ваш телефон, пусть он звонит, и даже среди глубокой зимы.
Стоя в проеме двери, она спросила его, уже одетого, приехал ли он на машине; снег, вихрясь, влетал в дом.
Издатель:
– Да, с шофером. Он ждет в машине.
Она:
– Вы заставили его так долго ждать?
Издатель:
– Он привык.
Машина стояла перед дверями; шофер сидел там в полутьме.
Молодая женщина:
– Вы забыли дать мне книгу, которую я должна перевести.
Издатель:
– Она в машине.
Он сделал знак шоферу, и тот мгновенно принес книгу.
Издатель протянул