не сегодня ночью?
Издатель:
– Майский жук, лети домой…
Она:
– Почему вы вспомнили о майском жуке?
Издатель:
– Вспомнил, видимо, о майских лугах.
Она только улыбнулась.
– Вы откроете бутылку?
Молодая женщина пошла с цветами на кухню. Издатель ковырялся с пробкой; мальчуган следил за ним.
Они сидели в большой комнате, пили шампанское; мальчугану тоже налили немножко. Один раз они чокнулись особенно торжественно, и она ласково погладила ребенка, а издатель сказал:
– У меня все равно были дела в ваших краях. Здесь поблизости живет один мой автор. Он вызывает у меня тревогу; тяжелый случай. Ничего больше не пишет, боюсь, у него ничего больше и не получится. Издательство, разумеется, ему ежемесячно помогает в размере, который граничит с безответственностью. Сегодня я пытался заставить этого автора написать хотя бы автобиографию: документальные повести пользуются нынче спросом. Но он от всего только отмахивается, ни с кем не разговаривает, издает какие-то нечленораздельные звуки. Впереди у него жуткая старость, Марианна, без работы, без людей.
Она ответила с какой-то странной запальчивостью:
– Вы же о нем ничего не знаете. Может, он бывает временами счастлив.
Издатель повернулся к мальчугану:
– А сейчас я покажу тебе фокус – пробка исчезнет со стола.
Мальчуган посмотрел на стол. Издатель, ткнув рукой вверх, сказал:
– Вон она летит.
Но мальчуган продолжал упорно смотреть на пробку, издателю пришлось опустить руку.
Он быстро спросил, обращаясь к молодой женщине:
– Почему вы защищаете этого человека?
Вместо ответа она пощекотала мальчугана, чмокнула его в пробор, посадила к себе на колени, обняла.
Издатель:
– Вам со мной неинтересно? Мне кажется, вы так много внимания уделяете ребенку, только чтобы не отвечать на мой вопрос. Зачем вы разыгрываете из себя любящую мамочку? Вы что, опасаетесь чего-то с моей стороны?
Она сняла сына с колен, сказала:
– Быть может, вы правы. – И мальчику: – Иди спать.
Но мальчуган не отозвался, тогда она взяла его на руки и унесла.
Вернувшись назад, она сказала:
– Стефану сегодня совсем не хочется спать. Шампанское напомнило ему Новый год, когда ему разрешалось сидеть за полночь.
Издатель притянул ее к себе, усадил рядом в широкое кресло; она позволила ему это, как-то даже снисходительно. Издатель медленно спросил:
– Который из бокалов ваш?
Она показала, он взял его.
– Я хочу, Марианна, выпить из вашего бокала. – Он понюхал ее волосы. – Мне нравится, что ваши волосы пахнут только волосами. Это уже не запах, это уже ощущение. И мне нравится еще, как вы ходите, это не особая походка, нарочитая, как обычно у женщин, вы просто ходите, и это прекрасно.
Она улыбнулась словно про себя, повернулась к нему и стала рассказывать, точно ей хотелось выговориться:
– Однажды