в носу у свиньи, то женщина, красивая и безрассудная. Притчи, одиннадцать, двадцать один.
– Двадцать два, – поправил Августин.
– Я и хотел сказать двадцать два. Оно из толстой фланели, а у меня очень чувствительная кожа. Будьте так любезны, милый, почешите меня пониже лопаток кончиком вашей трости. Мне кажется, это утишит раздражение.
– Но, мой милый несчастный старина епископ, – сочувственно сказал Августин. – Это недопустимо!
– Вы не говорили бы столь категорично, Муллинер, если бы знали мою жену. Ее решения бесповоротны.
– Вздор! – весело вскричал Августин. Он посмотрел между стволами деревьев туда, где леди епископша в сопровождении Джейн с безупречным сочетанием сердечности и снисходительности рассматривала сквозь лорнет лобелию. – Я в один момент все для вас устрою.
Епископ вцепился ему в локоть.
– Мой мальчик! Что вы задумали?
– Я просто намерен поговорить с вашей супругой, изложить ей суть дела как разумной женщине. Зимнее белье из толстой фланели в такой день! Нелепо! – сказал Августин. – Возмутительно! Никогда не слышал подобной чуши!
Епископ смотрел ему вслед, а его сердце наливалось свинцом. Он уже успел полюбить этого молодого человека, словно родного сына. И при виде того, как он столь беспечно устремляется прямо в пасть погибели, им овладела глубокая печаль. Епископ знал, какой становится его благоверная, если ей пытаются перечить даже самые высокопоставленные особы в стране – а этот доблестный юноша был всего лишь младшим священником. Еще несколько секунд – и она поглядит на него сквозь лорнет, а Англия усеяна сморщенными останками младших священников, на которых леди епископша поглядела сквозь свой лорнет. Он не раз видел, как они, удостоившись чести завтракать за епископским столом, съеживались, будто присыпанные солью слизни.
Епископ затаил дыхание. Августин приблизился к леди епископше, и леди епископша уже поднимала свой лорнет.
Епископ зажмурил глаза и отвернулся. А затем – годы и годы спустя, как ему почудилось, – его окликнул веселый голос, и, обернувшись, он увидел, что Августин бежит вприпрыжку между деревьями.
– Все в порядке, – доложил Августин.
– Все в-в порядке? – запинаясь, повторил епископ.
– Да. Она говорит, что вы можете пойти переодеться в тонкое кашемировое.
Епископ пошатнулся.
– Но… но что вы ей сказали? Какие доводы привели?
– Да просто заметил, что день такой теплый, и немножко пошутил по ее адресу.
– Пошутили по ее адресу?
– И она согласилась со мной очень по-дружески и сердечно. И пригласила меня как-нибудь на днях заглянуть к вам во дворец.
Епископ сжал руку Августина, как тисками.
– Мой мальчик, – сказал он надломленным голосом, – вы не просто на днях заглянете во дворец. Вы поселитесь во дворце. Будьте моим секретарем, Муллинер! И сами назначьте себе жалованье. Если вы намерены жениться, вам следует получать больше. Станьте моим секретарем, мальчик