говорит он и протягивает холодную и влажную руку.
После этого рукопожатия всегда передергивало. Пожелтевшая рубашка Вовы настолько застирана, что сквозь нее просвечивается обрюзгший живот и розовые висячие соски. Голова его полуприкрыта редкими светлыми волосами. Сам он веселый и участливый мужичок.
– Ты один, что ли? – спросил я.
– Ага, Жека немного опоздает, – сказал он и выпятил белые лошадиные зубы.
Жека – его напарник, а я среди них проездом. Им наказали стажировать меня, а по окончании курса молодого бойца, вернее, молодого продавца, меня отправят в другую смену. Ненавижу стажировку. За неделю нужно проглотить столько информации, сколько я за полгода не усвою. А ради чего? Чтобы еще через неделю после проверки все это забыть. В итоге придется переучиваться, ведь теория так часто разнится с практикой. Если она вообще соприкасается с ней.
В центре раздевалки стоит унитаз. Я скинул шуршащую куртку – меня перекосило, я задел тот зудящий прыщ. Засучил рукав растянутой кофты и оголил блеклую кожу, на которой пульсировали припухлости. На секунду показалось, что оттуда выбежал паучок, но я пристально оглядел руку и ничего не заметил.
– Вова! – крикнул я, – а пауки кусаются?
– Кто? Пауки? – кричал Вова из зала.
– Да!
– Не знаю, наверно, нет. А что?
Я молча постоял и рассмотрел руку еще раз. Красное пятно так и манило пальцы. Я не сдержался и почесал. Почесал снова. Опять почесал. Зуд только усилился. Ногти шкрябали по коже, раздирали отсохшую шелуху и задевали соседние припухлости. Через минуту зудела вся рука. Я огляделся.
– А здесь пауки есть? – крикнул я.
– Где здесь? В магазине? – ответил Вова, – вроде нет, я не видел.
Пятно побагровело: просочились капельки крови. Я оторвал салфетку, приложил и вышел в торговый зал.
У матерых продавцов день начинался с первого покупателя. У меня он начинался с закрепления знаний по продуктам. По обеим сторонам тянулись серые металлические стеллажи с уборочной техникой. Справа стояли громоздкие и неповоротливые хозяйственные пылесосы. Они напоминали сгорбленных и распухших гномов, которые всасывают через трубку грязь, а наполнив желудочный бак, опорожнялись через сливное отверстие внизу пылесоса. Следом шли компактные мультициклоны, которые походили больше на космическое оборудование, чем на домашний пылесос. Слева выстроились аппараты нового поколения – пароочистители. Они словно привилегированная элита уборочной техники и стояли особняком. Завершал парад этих дивных вещей – паропылесос. Это гибрид для загруженных домохозяек с тремя этажами домашних хлопот. Паропылесос стоил как три среднемесячные зарплаты и поэтому больше отпугивал, чем привлекал.
Я прошелся по рядам с тетрадкой в руке, которая исписана всякой технической ерундой, и проговорил про себя воображаемому проверяющему.
– Как успехи? – спросил Вова, – осталось