в зарослях бурьяна. Я поспешно сдул его. Не хотелось его давить. Наверное, те люди, которые давят насекомых, чувствуют власть над ними. По-моему, давить их бессмысленно, а вот не давить имеет смысл. Возможно, это тоже проявление власти. В руке снова что-то зашевелилось. Снова паучок бегал по руке. Я нахмурился и снова сдул его. От пауков таких укосов не бывает, как у меня на руках. Ведь не бывает? Надо сегодня хорошенько рассмотреть матрас.
В тамбуре сыро и замызгано. Здесь всегда клубился стойкий запах утреннего похмелья и сгусток табачного дыма, смешанного с кислятиной. Позади меня стоял высокий парень с кудрявыми волосами. На нем была черная заляпанная побелкой куртка. Вид у него был измученный, словно он всю ночь таскал кирпичи. Рядом с ним толкались двое слащавых студентов и женщина.
– Дайте сигарету, – сказал кудрявый парень немного растянутым голосом. Он сильно шатался от движения поезда. Никто не ответил.
– Не курим, – сказал немного погодя студент.
– Чё, спортсмены все, да? Так давай, что ли, в спарринг? А? – он разминал шею и согнул руки в локтях.
Я развернулся и сказал:
– Шахматный спорт.
Студенты бесшумно посмеялись.
– А, ну так давай, что ли, партию разыграем, – сказал кудрявый парень и опустил руки, – хотя сейчас я, наверно, и не смогу разыграть.
Заскрипели тормоза – все покачнулись вправо, затем резко влево. Двери распахнулись – неприятный запах с гнетущей обстановкой остался позади. На побитую платформу высыпалась горстка людей. Временами приходилось обходить живые столбы людей, которые будто не двигаются, тогда как мне нужно двигаться как можно скорее. Временами я сам словно отпускаю вожжи бегущего потока людей и дрейфую в океане тел.
Платформа выходит в надземный переход. Лестница там металлическая с выемками на ступенях. Сейчас сухо, но зимой она подмерзает и превращается в каток. Не раз я видел багровые пятна, и мне всегда представляется, что удар пришелся на затылок. Я перебегаю на сторону пандуса и скоком поднимаюсь, пропускаю ржавую рампу между ног. Смотрю на этот бестолковый пандус и вспоминаю давнего друга, Русака. Я расскажу о нем позже. Кстати, в этом рассказе я не стал называть главы главами. Мне всегда хотелось сняться в кино и почему бы не представить, что это трансляция кинокартины в голове читателя. По сути, так и есть. Вы смотрите на буквы, составляете их в слова, а слова в предложения, и тем временем где-то в сознании возникает картинка. Так что главы вполне могут называться и сценами. Не будем распространяться в терминологию. А как насчет главного героя? Главный герой – я, Александр Неробеев. Если вы спросите, почему в прошлой сцене повествование шло от третьего лица, я отвечу, что стоит нам заглянуть в воспоминания, так все происходящее видится со стороны. Не правда ли? Вот и повествовать о прошлых событиях гораздо проще со стороны. И даже эти мысли тоже неминуемо улетят в прошлое, хотя здесь и удобнее пользоваться первым лицом. Каждое следующее мгновение – достояние прошлого.
Надземный переход выстроен из блочных