задумчиво покивал. Могущество старых богов, Древних Хозяев земли и народа своего он видел воочию только что на охоте. После такого что-то не тянуло кого-либо наказывать за сомнения в силе веры Христовой.
– Сильного Зверя-то видел ли? – спросил Брячислав вроде бы и невпопад. Спросил, словно забыл, что гонец был с ним рядом.
Нечай вздохнул тихонько, словно вновь переживая страх, и кивнул. Брячислав покосился на воя, чуть усмехнулся – в душе Нечая явно царила та же самая смесь из страха и восторга, которую испытал он, князь.
– Я вот и думаю – не знамение ли то мне Велес подать хотел, – всё так же негромко сказал князь. И намертво умолк, словно вспомнив что-то, о чём иным людям и ведать-то не след.
2. Кривская земля. Полоцк. Осень 1044 года, руян
Славен град Полоцк меж иными градами Руси! На высоком холме, поросшим густым лесом, меж реками Двиной и Полотой взметнул он вверх валы. Ремесленные посады в буйной кипени садов сплошным потоком бревенчатых стен текли с холма к Двине и Полоте и растекались по широкому берегу. Над рекой, неумолчно галдя, реют чайки. А на гребне валов – рубленые клети стен и островерхие шатры веж. Владимировы вои в прошлое разорение, семьдесят лет тому, так и не одолели могучую крепь и только через подкоп возмогли пройти в крепость.
Всеслав подскакал к городовым воротам Полоцка после полудня – с дюжиной дружины, разбрызгивая воду из луж и швыряя из-под копыт ошметья густой липкой грязи. Сторожевые вои шагнули было навстречь, скрещивая копья, но тут же расступились, признав в переднем всаднике княжича. Не задерживаясь, Всеслав с дружиной влетел в ворота, вихрем промчал по посаду, распугивая случайных встречных. Градские вжимались в заплоты, провожали взглядами забрызганных осенней грязью всадников – все уже знали, все ждали его. Время наступало на Полоцк, цвет его менялся, что-то новое надвигалось – одно заканчивалось, другое начиналось.
Улица метнулась навстречь, за домами качнулись серые волны Двины, горбились гонтовой чешуёй кровли Подола внизу, вдоль берега – рубленые ворота Детинца быстро оказались рядом – невелик ещё пока что град Полоцк, хотя и не мал – наступает на пятки и Новгороду, и Смоленску.
Чуть пригнувшись, словно входя в низкую дверь, Всеслав влетел в ворота Детинца. Рубленая притолока ворот прошла высоко над головой, но княжич всё равно привычно ощутил словно бы касание – как будто невесомой ладонью кто-то по макушке погладил-коснулся. Потому и пригибался каждый раз княжич в воротах.
У крыльца княжьего терема Всеслав прыгнул с седла, бросил поводья подбежавшему дворовому слуге и ринул вверх по ступеням, разбрызгивая грязь с сапог. Строенный ещё треть века тому по отцову слову княжий терем не скрипнул ни одной ступенькой – навыкло дерево к своему княжичу…
Навстречь бросился кто-то из дворовых. Всеслав оборотился, сжав зубы, но сдержался, признав своего пестуна – гридня Бреня. Не дворовый, воевода.
– Ну?! – бросил княжич коротко.
– Жив, – так же коротко ответил