вьющимися прядями на широкий лоб. Прямой до совершенства нос утверждал изысканность и жесткость. Под изогнутыми бровями затаились глаза магической непроницаемости. Слегка выдвинутая нижняя челюсть с сильным подбородком создавала впечатление укороченности верхней губы и вместе с тем придавала его чертам некую дерзость и неприступность.
– В старые времена считалось, – между тем начал маркиз, открыв один из своих чемоданов, – что люди с глазами разного цвета могут пройти через вражеские ряды, не получив ни одного ранения. К сожалению, такие поверия породили и неприятную сторону… ими пользовались воры и убийцы, а посему за ними укрепилась темная репутация, – с этими словами он выудил круглый, идеально отшлифованный камень необычайного золотистого цвета и протянул его Татьяне. – Это «Глаз тигра», сударыня. Обратите внимание на необычно яркие вкрапления минералов иных цветов. Его магия – в защите от сглаза и в соединении разума со спокойствием.
Девушка приняла камень и завороженно уставилась на великолепный образец природной силы и красоты.
– Я никогда не видела подобного! – произнесла она и печально сдвинула брови. – Моя мачеха считает, что я колдунья и навожу порчу на нее и на Поленьку.
– Из-за печальной участи ваших женихов и ранних смертей ее отпрысков? – вместо ответа девушка кивнула, восхищенно крутя сияющий камень перед глазами. – Такое отношение вполне понятно. Надо же кого-то обвинять в несчастьях… Хотите, я подарю вам этот камень?
– Вы серьезно?!
– Да, он ваш… – де Конн улыбнулся. – Но взамен на мой дар вы расскажете о себе.
Несмотря на непритязательность просьбы, Татьяна вздрогнула.
– Что мне рассказывать? – она бросила взгляд в окно и нахмурилась. – Раньше мы под Вышгородом жили, подле Рязани. У отца там дело есть – стекольный и кирпичный заводики. Он с Феофилом Анатоличем Тутовкиным их построил. Тот был из сибирских купцов первой гильдии, и они весьма неплохо ладили, да так, что через год после моего рождения меня с его сыном сосватали.
– В малолетстве?
– Знаю, нынче странным кажется, но в глубинке все по-старому. Ему, Гавриле-жениху, два годика тогда исполнилось. Так они и семьями объединялись и загодя оговорили все наши планы. Казалось, все выверено, но, когда мне двенадцать лет исполнилось, случилось несчастье. Матушка наша, Дарья Кузьминишна, ушла из дому, оставив папеньку, меня и двух маленьких сыновей…
– Ушла?! Возможно ли такое?
– Мы с матушкой близки не были… Я мало что помню, – смутилась Татьяна. – Отец – человек строгий, неласковый, сами вроде заметили. За двор не выходи, в гости – только в праздники, церковные посты соблюдай, даже если нездоровится, воспитательные субботы…
– Какие субботы?
Таня рассмеялась. Горько и печально.
– Тоже старый семейный обычай. Папенька жену розгами сек по субботам, ровно как и детей со слугами –