быстрей вырваться, унестись из этой мрачной обители зла как можно дальше, на такие высоты, где она готова была растаять под палящими солнечными лучами и камнем рухнуть в море, но испить весь солнечный свет, насытиться и умереть!
Раньше она не знала, что имела в своем распоряжении, какое желанное сокровище. Имела и не ценила, не дорожила им, но стоило его утерять из виду хотя бы на минуту, хотя бы на час, как оно представлялось прекрасней всего на свете. Когда теряешь принадлежащее тебе, но неоцененное, тогда оно приобретает свою истинную ценность с прискорбной ясностью. Только тогда ты можешь увидеть его блеск и притягательность, когда смотришь на него издалека. А пресытившись им, полагаешь, что так должно продолжаться вечно. Так и сейчас Аврора торопила впереди идущих спутников, сгорая от нетерпения, точно человек, подплывающий на утлом суденышке к долгожданному берегу, по которому не ходил многие месяцы.
«Свет, свет! Прильни к груди и больше не покидай меня никогда!» – в радостном исступлении шептала Аврора, ловя сначала капельки света, доносимые ветром, и, наконец, – целый бескрайний океан света. Она зажмурила глаза, ослепнув, но он пробился сквозь реснички и породил множество светлых бликов у нее перед глазами, весело скачущих с места на место вслед за движениями ее головы.
Когда они вышли из пещеры во внутренний двор тюрьмы, глаза немного свыклись с окружающим широким миром, голова проветрилась от невыносимых запахов подземелья: здесь воздух был несравненно чище, чем там, внизу, в кромешной тьме.
Начальник пружинистой походкой подошел к Авроре, положил ей руку на плечо и соболезнующим тоном сказал, что сегодня визитов больше не будет, и, если она пожелает увидеть того заключенного, то ей следует прийти завтра в то же самое время. И, несколько виновато кивнув головой, развернулся, подошел к Сервию, что-то прошептал ему на ухо и пригласил разделить с ним обеденную трапезу, а заодно обсудить все возникшие вопросы. Сервий обернулся к дочери Валерия, сделал той успокаивающий знак рукой, обещая во всем разобраться, и удалился.
Аврора растерялась, что случалось с ней крайне редко: обычно она приводила других в такое состояние, но сейчас не знала, что предпринять. Перед ней раскинулись ужасные ворота, запоры были сняты, стражи расступились, и ей ничего не оставалось, кроме как уйти. И попытаться уразуметь то, что видела глазами, свидетельницей каких шокирующих сцен ей довелось побывать.
Вечером она почти ни с кем не разговаривала. Отец заметил, что она, словно не в себе, настолько мрачна и потрясена чем-то, но из-за обилия неотложных дел не смог улучить минуту, чтобы разобраться в этом, а узнал лишь то, что у дочери был «дурной день». Мать же куда-то пропала, а об Авле она вообще ничего более не узнала, кроме того, что он уехал в другой город искать свой путь в жизни. Но сейчас ей самой было не до всего этого. Чувства ее были накалены до предела, и трезво оценить произошедшее она не могла: слишком довлели эмоции над рассудком, но эмоции