ним прямого отношения… Возможно, поэтому у них все так неуклюже-варварски и получается.
– И вы решили, что, если я, представившись Избранным, соберу под «свои знамена» сотни внешних миров и Империю, Стихии посчитают меня достаточно сильным, чтобы противостоять любому сильному противнику, и не станут пытаться защитить мир своими силами? – недоверчиво спросил Серенид.
– Ты сильно упростил ситуацию, но если не вдаваться в детали, то, пожалуй, дело обстоит именно так, – согласно кивнул Жрец.
– Вы смеетесь надо мной, Учитель? – спросил, пристально глядя на Руука Ученик.
– Не понял, – признался Жрец.
– Ваше объяснение ситуации выглядит слишком примитивным для вашего разума. И у меня складывается впечатление, что правда кроется в ином. И вы ее от меня скрываете.
– Я искренен с тобой, Ученик. Все обстоит именно так, как я сказал. Только все пошло не так, как я планировал. Стихии зачем-то выставили против нас Мастеров.
– А вы рассматривали вариант, что, возможно, Стихии одновременно с вами пытаются сделать то же, что и вы? Что, если им точно так же, как и вам, нужна Империя, дабы, объединив вокруг нее миры, противостоять возможному врагу? И если это так, то они, не зная истинного смысла ваших намерений, могли послать Мастеров, чтобы вы не нарушали их планы.
– Что? – Жрец удивленно открыл рот, – я не думал об этом, хотя…это, пожалуй, объясняет, почему Амонис вошел в состав Совета, – согласился он, и со вздохом добавил: – Но в таком случае я нахожусь в еще большем проигрыше, чем полагал ранее.
– Не обязательно, – с легкой улыбкой заявил Серенид.
– Поясни, – сказал Руук, внимательно посмотрев на ученика.
– Давайте для начала уйдем отсюда, а то у меня складывается впечатление, что эти… ваши бывшие соотечественники… на меня смотрят, и мне это не нравится, – сказал элийец, – а потом я обещаю проанализировать ваш рассказ и последние события. Возможно, этого будет достаточно, чтобы я смог вам что-то предложить.
Жрец согласно кивнул и мужчины покинули зловещее помещение.
Глава 8
Город Ассасино был построен в таком месте и таким образом, что, находясь в нем, трудно было поверить, что находишься в десятках метров от земной поверхности. Здесь даже было свое, созданное таинственными насекомыми, звездное небо, раскинувшееся на сокрытом в темноте каменном «небосводе».
Давид шел за своими провожатыми по нешироким каменным улочкам вдоль плотно прижатых друг к другу трехэтажных серых домов с небольшими окошками, из которых лился неяркий желтоватый свет.
Все выглядело точно таким же, каким его Давид и оставил. Ощущая новую волну ностальгии, он подошел к высокой квадратной башне, и остановившись перед широкой двустворчатой дверью, трепетно окинул взглядом уходящую ввысь стену. Сколько же часов, причем счастливых часов, он провел по ту сторону этой двери! И не важно, что за ней находился Зал скорби.
– Старейшины