наслаждение оскорблением, а вы не похожи на ограниченного человека.
Митя поморщился. Он знал, что играет сейчас роль типичного обывателя из сладостных мечтаний о том, что все и вся потянется к нему само, вот сердобольный администратор предложит сейчас выпить:
– Кстати, не хотите бутылочку Leffe?
– Естественно, за счёт заведения, – додумал Митя, – и предлагавший согласно кивнул. – А это что?
– Да неужели же вы никогда не пробовали?! Серьёзно? Это же лучшее на свете пиво, насыщенное и крепкое. Напоминало бы вино, если бы не было намного вкуснее. Соглашайтесь, не пожалеете, – и, не дождавшись одобрения, маг и волшебник отдельно взятой точки в пространстве отправился за бар, который, надо полагать, коль скоро это походило на ночной клуб, должен был непременно наличествовать. – Когда любовь измеряется временем… Абсолютного молчания, – продолжали долетать до него фразы. – Но, – воспитанный слушатель выбросил из монолога серию нецензурных околопостельных ругательств, – при всём том, как бы я вот эту блондинку хорошенько при случае… Бывает, что хочется боли – мужчине не меньше, чем женщине, – продолжал философствовать незнакомец, – а иногда прямо-таки распирает без всяких прелюдий хорошенько так… ну, это самое. Вот что ты будешь делать, – по законам жанра он, наверное, тоже обращался теперь к Мите, но главному герою вдруг стало не до рассуждений о контрасте возвышенного с банальной похотью – губы уже обнимали горлышко, и пришла пора, отрешившись от суеты, сделать многообещающий глоток.
Если годами питаться одними только свежепойманными морскими жителями, то и гречка в результате окажется непередаваемо вкусной. Но если лет тридцать давиться гречкой, а после отправить неизбалованным вкусовым рецепторам кусочек приготовленного в чесночном соусе лобстера, то эффект окажется куда более впечатляющим. В какой-то момент дегустатору показалось, что у него начинается эрекция: неспровоцированная, но основательная и готовая вот-вот перейти в оргазм.
– Ну как? – поинтересовался добрый волшебник, хотя выражение Митиного лица явно исключало всякие толкования, кроме единственного.
– Мать моя, как же хорошо, – закончил он вслух собственную мысль, полным благодарности взглядом одарив того, кто имел власть, право и, что важнее всего, непреодолимое желание доставлять страждущим полпинты. Настоящие: здесь во сне, но настоящие, а не выдуманные, – полпинты настоящего же пива.
В этот момент к происходящему добавилась ещё и музыка. В пучину современных танцевальных ритмов вдруг ворвалась нарастающим фоном балалайка. Три короткие струны, что лучше всех умеют взахлёб веселиться, предпочитая, однако, тоскливо завывать. Без слов – нам хватит и пьяного «м-м», но за которым скрывается порыв. К чему угодно, вот, правда, непременно с одним результатом. «Чем не русская идея, – подумал Митя, – не в бой, не на подвиг эта музыка толкает – на самопожертвование. Потому что есть такое русское