Броня крепка и танки наши быстры. «Любовь нечаянно нагрянет. Дембель. Альбом
Москва. Работа. Любовь. РККА11
Родину переменять нельзя. Она всегда остаётся с тобой. Даже ежели ты давно уже там не живёшь и даже преуспел где-то в иных регионах мира – всё равно, если не она с тобой, то ты уж точно с ней. Почему вдруг неожиданно например, пожилого жителя Москвы, охватывает странная тоска по местам, о которых он давно забыл. И о друзьях. Со многими он уже никогда не увидится.
Но тень воспоминания никуда не уходит, так и бредет чуть-чуть сзади и справа от нашего героя, Вениамина. Мама прозвала его счастливым. А раз мама сказала, то значит так и должно быть.
В 1920 годах в семье аптекарей Фогелей царило оживление. Нет, скорее – взволнованная растерянность. А раз так, то дело проверенное – собирать клан Фогелей, в помощь к Минне пригласить Фиру, племянницу, и начинать, как смеялись записные острословы, кёнигсбергский синедрион.
Не обошлось и без самого важного лица – реба Цви Дуннера.
Из-за чего весь этот сыр-бор начался. Из-за письма, полученного главой семьи аптекарей. И откуда! Да-да, именно оттуда, из этой загадочной, страшной и по сути совершенно неизвестной Совдепии. То есть, из СССР – страны рабочих и крестьян, до которой Фогелям, да и остальным жителям славного города Кёнигсберга было, как говорится, «глубоко до лампочки». Кстати, только еврейские люди задались вопросом, как же так? «Глубоко до лампочки». Вот высоко до лампочки, вообще через всё до лампочки ещё ясно и понятно. Мол, лежишь себе на диване, лампочка, естественно, наверху, да и фиг с ней. Ну вот чтобы было что-то «глубоко» а там лампочка – чтобы это всё значило? А определённо ясно, это что-то значит. Но что? Вот и занимались вполне серьёзно этим вопросом философы– ортодоксы.
Итак, письмо. Его, после соответствующей молитвы, хозяин дома огласил. Эх, может и лучше, если бы не было бы никакого эдакого письма. А может наоборот. Кстати, на собрании и Вениамин присутствовал. Хоть и мал, но из аппаратов его, которые он важно называл радиостанциями, уже неслись хриплые английские песни, нежные романсы польских паненок и даже литваки что-то декламировали.
В общем, к Вене начинали относиться уважительно. Папа был доволен.
А маму больше беспокоила эта Баська. Просто иногда рассеянный Вениамин Минну почему-то начинал звать Басей.
Так вот, огласил главный Фогель письмо.
На официальном бланке:
Уважаемый господин Фогель. Наркомздрав СССР с большим вниманием изучает постановку аптечного дела в Европе. Комиссией Наркомздрава СССР признана одной из наиболее удачных схем аптечного дела ваша организация подготовки лекарства, их реклама, хранение и распространение.
В этой связи настоящим Комиссариат предлагает вам, доктор Фогель, контракт на пять (5) лет для организации аптечного дела в СССР, в частности, в Москве. Безусловно, контрактом предусматривается пребывание с вами семьи и, если