свечение кротости. Уверена, что отвечая экзаменатору, Татьяна вообще не поднимает веки.
– Я уже ухожу, – заявила она обиженно.
Кофе ей почему-то нравилось пить стоя. От негодования она притоптывала и отхлебывала так громко, что Аркадий снова судорожно схватился за горло.
– Смерти моей хочешь? – Простонал он и едва заметно скосил глаза в сторону кухни.
Мама не могла не слышать его голоса: в нашей квартире трудно сообщить что-то по секрету даже шепотом. Просто утро плавно вступало в стадию наказания. Маме неизменно удавалось опутать Аркадия сетями самобичевания, в которых он корчился и плакал до тех пор, пока она не считала нужным ослабить узелок.
– Я пошла, – громко повторила Таня и, оставив чашку на подоконнике, прошла мимо с независимым видом.
– Дикая кошка дико замахала своим диким хвостом, – пробормотал Аркадий ей вслед.
– Что ты с ним вечно нянчишься? – Прошипела сестра, когда я вышла проводить ее. – Еще наплачешься…
Я молча поправила ей галстук. Татьяна предпочитала брючные костюмы и тонкие галстуки, считая, что выглядит стильно. Именно так это и выглядело, особенно в сочетании с рассыпанными по плечам светлыми волосами. У нас троих были очень жесткие волосы, отец полагал – в бабушку. Только женщина с сильным характером могла на протяжении десятков лет управляться со взбалмошным, вечно нетрезвым человеком, каким был наш дед. Похоронив его, она неожиданно устроила в его огромном, по нашим меркам, доме нечто вроде приюта для обиженных жен. Наверняка бывали дни, когда она сама мечтала поселиться в подобном приюте.
Я вспомнила о ней, провожая сестру, потому что вечером прочла письмо, в котором одна из бабушкиных компаньонок просила меня приехать. Бабушка была больна и даже не могла написать самостоятельно.
– Постой, – я придержала Таню за галстук. – Ты подумала? Ты поедешь со мной?
Она недовольно скривилась:
– Слушай, у меня сейчас экзамен, а ты…
– Не очень-то тебя вчера волновал этот экзамен.
– А у тебя есть деньги на дорогу?
– Отец сказал, что немного подлевачил.
– Порнографию состряпал?
– Так ты поедешь?
– Возьми своего любимого братца, – ехидно предложила Татьяна. – Бабушка очень рада будет такому внучку. Безработный алкоголик!
– Он не алкоголик.
– Все алкоголики так говорят!
– Это я тебе говорю.
– Подумаешь!
Я чуть натянула галстук, и петля услужливо сдавила ее шею. Татьяна отшатнулась, но я крепко держала узкую полоску, в то же время стараясь не помять ее. В глубине черных глаз бледно вспыхнул испуг. Сестра не позволяла ему разрастись и отклонялась, пытаясь вырваться. Мы боролись, не произнося ни слова. Наконец, Татьяна не выдержала.
– Сдурела? – Взвизгнула она и ударила меня по руке. – Что за тупые шутки?!
Это не было шуткой, и Таня это прекрасно поняла. Она была умненькой девочкой.
– Конечно, он