обо всем этом хотелось рассказать Алке. Но мысль быстро терялась в блеске солнца, плеске воды, шуме августовского дождя.
Первый звонок сразу после возвращения за неделю до сентября все равно Алке.
– Ты в городе? – возбужденно кричала Эля.
– Ой! – лениво протянула Дронова. – Я уже полтора месяца в городе.
– Иду к тебе!
– Не!
И пауза. Сердце успело два раза стукнуть – что скажет? Заговорила:
– Давай на улице. На бульваре. Напротив остановки.
Эля сунула в карман стеклянный прозрачный шарик с искринкой внутри – нашла на чердаке. Он приносил удачу. Без него не получилось бы такого замечательного лета, такого сумасшедшего лета. Такого лета…
Первый, кого увидела, был Максимихин. Кажется, зубы у него стали еще кривее. Он шел от остановки через улицу к бульвару. Туда, где на углу стояла Алка. Рядом скучающий Дятлов лениво постукивал по земле маленьким оранжевым мячиком. Максимихин перешел дорогу. Хлопнул по подставленной ладони Лешку. Поцеловал в щеку Дронову.
Мир зазвенел, зашуршал, раскалываясь, разлетаясь пеплом по ветру.
– О! Привет!
Ничка прошла мимо. Ее приветствие, брошенное по ходу, упало на Элю, запрыгало около ног.
Доспехова ждала на перекрестке зеленого света. Отмеренное однокласснице внимание выдано, больше никаких лишних слов. Спина ровная, равнодушная. Ветер треплет волосы. Лешка сменил скучающее выражение на радостное ожидание. Мячик исчез в кармане.
– Привет, – с запозданием отозвалась Эля.
Светофор подмигнул, меняя глазок.
Алка смотрела через дорогу. Она наконец-то перестала ломать глаза о кривую физиономию Максимихина и увидела подругу. Эля улыбнулась. Сейчас все закончится, наваждение спадет, Дронова кинет эту странную компанию и подойдет к ней. Зачем им проводить время с невнятным Сашей, с глупым Дятловым, с холодной Вероникой?
Светофор мигнул, уронил желтую слезу на красный глаз.
Сначала с Доспеховой поцеловалась Алка, потом Лешка, но чуть дольше, чем легкое касание губ. Он задержал ее за плечо, словно кроме поцелуя еще хотел заполучить немножко крови. И даже Сашка склонился, подставляясь под дежурным чмок.
– Ну, ты идешь?
На светофоре был снова зеленый. Алка смотрела недовольно. И Эля вдруг вспомнила, что на ней толстовка, которая так не нравилась Дроновой. На толстовке лошадь, которая тоже не нравится Алке. Ей последнее время многое не нравится.
– У нее после сельской тиши боязнь машин, – противно хохотнул Сашка. – Она теперь только на лошади может.
Слова эти заставили идти вперед. Загудела перепуганная машина. Светофор налился нехорошим красным светом.
– Я же говорю – дикая. – Максимихин тыкал пальцем в Элю.
Она все равно шла к ним, хоть ей этот тип был противен.
– А без него нельзя? – еще не дойдя до компании, зло крикнула Эля.
– Без тебя можно, – гыкнул Сашка.
Он подхватил под руку Алку. Та не сопротивлялась.