(подобно всем парням его возраста) спит и видит, как бы скинуть постылую гостиничную униформу и облачиться в пляжные шорты. Пинать балду (желательно в обществе симпатичных девушек) и есть основное занятие таких парней. Во всяком случае, именно к этому они всеми правдами и неправдами стремятся. Они, а вовсе не сан-себастьянские полицейские, как ошибочно думают в Бильбао. Или Аингеру знает что-то, что не должен знать, и это знание опасно? Или ему кажется, что оно опасно?
– …Мне понадобится некоторое время, чтобы распечатать список.
– Сколько?
– Минут двадцать. Наш принтер не работает.
– Надеетесь наладить его за двадцать минут?
– Нет. Просто сбегаю в соседний офис. Я в приятельских отношениях с тамошними клерками, и они мне не откажут.
– Вот как? Вы легко налаживаете приятельские связи?
– А что в этом предосудительного? – настораживается Аингеру.
– Ничего. А с постояльцами отеля вы тоже на короткой ноге?
Щеки администратора, еще секунду назад напоминавшие пергамент, неожиданно начинают пылать:
– С чего вы взяли?
– Просто спрашиваю.
– У нас принято соблюдать субординацию…
Ну да, принято соблюдать, но можно и отступить от правил: ответ звучит слишком обтекаемо и потому не засчитывается. Что все-таки скрывает этот идиот? И написанное на пергаменте просматривалось не слишком хорошо, а теперь, когда он залит красным…
– Общение с убитым ограничилось лишь его регистрацией в отеле?
– Ну… Один раз он попросил меня поговорить с соседями. Ему мешал шум из номера на противоположной стороне коридора.
– Какого рода шум?
– Вернее сказать, это был не совсем шум. Музыка.
– Музыка?
– Видите ли, номер напротив занимает парень-саксофонист…
– Пассажи в неурочное время?
– Что-то вроде того.
– А этот парень… Саксофонист… Он что, плохо играет?
– Почему? Очень даже хорошо.
Альваро, как человек далекий от джаза, мог быть недоволен соседством с музыкантом. И саксофон, даже очень хороший, ничего, кроме раздражения, у него не вызывал – такое тоже возможно. Но куда в этом случае заткнуть билеты на «Джаззальдию», найденные в чемодане? В нагрудный карман пижамы Кристиана Платта, вот куда!.. Как бы Икер ни старался смириться с очевидным, он все еще не верит, что его пропавший друг и свежеиспеченный труп из гостиничного номера – один и тот же человек.
– И что?
– В каком смысле «что»? – недоумевает Аингеру.
– Вы поговорили с саксофонистом?
– В общем, да… Только не совсем с ним.
– С кем же?
– С его… м-м… спутницей.
Лицо администратора снова становится пунцовым. На этот раз не потому, что он пытается что-то скрыть, а потому что само упоминание какой-то женщины, спутницы неведомого Икеру саксофониста, вызывает в нем бурю эмоций. И справиться с ними Аингеру не в состоянии. Да и само слово «спутница» звучит как-то странно. И статуса