родстера была убрана. На заднем сиденье с трудом уместилась огромная керамическая ваза.
Несколько мгновений медлил. Но улыбка незнакомки обезоруживала, а моя страсть к неожиданностям так сильна, что распахнул дверцу и сел.
Поехали.
– Живу тут не далеко, – сказала она. – Поможете с вазой?
– Конечно, – ответил я, словно только и делал всю жизнь, что помогал турчанкам отвозить домой гигантские амфоры.
На ней была розовая маечка и черные джинсы, украшенные стразами.
Длинные ноги.
Светлые волосы до плеч.
Тонкий запах хороших духов.
С губ не сходила улыбка…
Красавица!
Может, она из агентства Дениза?
– Я Ламья, – представилась она и снова улыбнулась.
– Никита.
«Как все-таки важно, когда человек умеет улыбаться, – подумал, глядя на нее. – Именно улыбаться, а не изображать на лице дурацкую гримаску, типа, он доволен…»
– Откуда ты? – спросила она.
– Русский.
Девушка удивилась.
– Ну и как?
– Что как?
– Как там живется?
– Не плохо… А почему спросила?
– Ну, там же стреляют, кажется?
– Бывает… Сейчас везде стреляют. Главное, чтобы в тебя не попали. Или хотя бы не в сердце…
– А здесь давно?
– Два дня.
Мы вкатили в Ситези, остановились у двухэтажной виллы.
Достал из машины амфору. Она была тяжелая. Сообща втащили в дом и поставили в углу на первом этаже.
– Надо бы обмыть покупку…, – предложила Ламья. – Не торопишься?
– Нет.
– Что будешь пить? – крикнула из кухни. – Возьми там в баре.
– Что тебе налить? – крикнул в ответ.
– Виски.
Ламья появилась с подносом. Бутерброды с сыром и вареной колбасой, нарезанный кружочками красный перец, фисташки, оливки…
– Что же себе не налил?
– Есть сухое вино?
– Это подойдет? – протянула бутылку.
Вино называлось «Якут» – рубин по-турецки.[13] В шутку поднес ее к глазам.
– Посмотрим… Так, жидкость прозрачна и жива, как первая мысль у младенца. В нее хочется окунуться с головой… Значит, вино хорошее!
– За неожиданное знакомство, – предложил я.
– За приятное неожиданное знакомство! Эй, так не пойдет – до дна… Надолго в Турцию?
– Не знаю… А чем занимаешься ты?
– Работаю в Гамбурге. Моделью. Приехала, на пару недель навестить родителей и друзей.
Ламья, закинула ногу на ногу. Она переоделась и была теперь в потертой джинсовой юбке, из-под которой торчали смуглые колени.
– Налей мне еще, Никита.
Я взял из бара бутылку. Справа над баром была фотография. Красавец лет двадцати, очень похожий на Ламью, только брюнет.
– Брат?
– Дай, пожалуйста, стакан.
Ламья взяла виски и сделала большой глоток. Включила магнитофон.
– Потанцуем?
Играла медленная музыка.
Ламья