матрас, одеяло – и живут. Если подъезд незнакомый, то спят там сидя, у батареи, на верхних этажах: под задницу стаскивают из-под двери коврик для ног – чтобы не простудить почки. Собственно, вот куда эти коврики вечно деваются. Особый шик – это лампы, которые реагируют на движение. Так бездомный понимает, что кто-то идёт – просыпается от включившегося света, и все хорошо, он на стрёме. В подъездах ночевать опасно, тут могут наехать, зажать, порезать – это закрытое пространство, оттуда сложно сбежать в случае чего. Правда, если дом хороший, то ребятам удаётся поспать четыре-пять часов.
Можно спать в электричках: ехать круг «на собаке», которая катит куда-нибудь в глубокое Подмосковье. Оттуда особо не гонят, если вы не буяните, – могут, правда, отправить всех в первый вагон, это который с толчком и самый вонючий, и иногда его не отапливают, чтобы запах был не такой убойный. В электричках тоже случаются ссоры и драки, сон там неровный, холодный – устают спина и ноги. Ногам бездомного вообще сильно достаётся, часто долго нет возможности снять обувь, высушиться, размяться: бывает, что ступни опухают – это суставы; или начинают загнивать, и на ногах открываются язвы – это от сосудов. Больные сосуды – бич уличной жизни. Плохая еда, холод, вещества и инфекции: вены забиты, сердце на пределе.
Бездомные редко живут по двое, ещё реже – поодиночке, обычно они семейничают, вроде как в колониях – собираются небольшой группой и делят бытовые сложности: делят еду, деньги, лекарства. Вместе проще и безопасней. Иногда внутри семьи возникают сексуальные связи, бывает, что сексом занимаются при всех, на общей ночёвке. Есть бездомные, которые вместе долго, и их чувства друг к другу хорошо просматриваются. Чаще всего парочка не болтается на улице систематически: время от времени они выбираются на съёмное жильё или уезжают к родственникам. У нас такие были, молодой парень и его подруга – она постарше. Мир улицы жесток со всеми, но к женщинам жесток по-особенному. Стигматизация бездомной женщины в чём-то сопоставима со стигматизацией педофила или рецидивиста-насильника: есть группы, настолько задавленные изоляцией, что их, в общем, и нет. Такие призраки от общественного сознания, сохранённые в нём как миф, как неясный образ, как страшная байка: крепко закутанная баба в подземном переходе. Без лица, с уснувшим – или умершим – младенцем на руках. Наша знакомая сильно пила, очень болела, у неё отказывали ноги. Парень мечтал её вытянуть. Было как-то раз, что она надолго попала в больницу, а он за это время нашёл работу, снял квартиру и ждал. Её выписали, она в тот же день двинула на Киевуху. Друзья с вокзала ему звякнули, рассказали, что она появилась и бухает с ними: забирай её скорей и всё такое. Он поехал забирать. Она уговорила его выпить с ребятами, по чуть-чуть. Пробухали всё: работу, квартиру, зарплату. Парень, впрочем, не отчаивается. Говорит, что однажды она будет дома, а пока ей непросто после всего, что с ней было, что нужно время. Дружба и любовь на улице навсегда останутся для меня загадкой.
3
Представь