Из-под алого всплыл черный. Вокруг нее высились стены, готовые обрушиться в любой момент. Ее руки неуверенно приподнялись, словно отчаянно жаждали объятий, но не решались попросить о них. Пробормотав сожаления и глянув на безочажного юношу, наблюдавшего за ними, Эшлин шагнула вперед и обвила Мию руками. Поцеловала ее в лоб, прижала крепче, и Мия растаяла в ее объятиях.
– Я люблю тебя, – прошептала Эш.
– Прости меня, – выдохнула Мия ей в волосы, гладя девушку по спине.
– Все нормально.
– Нет. – Руки Мии спустились к талии Эш, пальцы задели рукоять меча. А затем она театральным жестом выхватила его из ножен и отстранилась от Эшлин. – Не нормально.
– Ты… – Глаза Эшлин округлились, рот приоткрылся. – Ты… гребаная…
– Сука?
Мия покрутила меч в руке и вытерла слезы грязным рукавом.
– Да. Но я умная гребаная сука.
Она повернулась к Трику и, шмыгнув, сплюнула на пол.
– Как мне отсюда выбраться?
– ТЫ ДОЛЖНА ПРИСЛУШАТЬСЯ…
– Я ничего не должна, – огрызнулась Мия. – Юлий Скаева в Годсгрейве, ты понимаешь это? Настоящий Юлий Скаева. Сотня тысяч людей видела, как его зарезал клинок ассасина. Он должен показаться перед народом, чтобы продемонстрировать, что все в порядке, прежде чем город вспыхнет пламенем. Его двойник мертв. Так ты покажешь мне выход из этой ебаной дыры или оставишь бродить в темноте, играя в прятки? Поскольку, так или иначе, но я вернусь в Годсгрейв.
– Я помню дорогу, – раздался тихий голос.
Мия повернулась к брату, стоявшему на черном берегу в своей фиолетовой тоге. Мальчик наблюдал за ней большими темными глазами, явно не понимая, что о ней теперь думать. Он не хотел верить, что они родственники, это было очевидно. Но если Эш не соврала, и его отец действительно жив, тогда все это может быть правдой. Когда Мия была просто убийцей его отца, все казалось просто – она враг, ненавистный и внушающий страх. Но теперь, когда Йоннен понял, что его отец по-прежнему жив, что он чувствовал к сестре, которую никогда не знал?
– Помнишь? – переспросила она.
Мальчик кивнул.
– Моя память острее мечей. Все учителя так говорят.
Мия протянула брату руку.
– Тогда веди.
Он поднял на нее взгляд, в его глазах витали подозрения и голод. Но затем, очень медленно, взял ее за руку. Мистер Добряк сел на плече Мии, тихо мурча, Эклипс крутилась у ее щиколоток. Девушка подняла фонарик из могильной кости и шагнула во тьму, но Трик преградил ей дорогу. Возвышаясь над ней, как прекрасный бескровный призрак из сказки, рассказываемой у очага.
Его тело источало холод, хотя когда-то Мия жаждала его тепла. Ее взгляд поднялся по алебастровой линии его шеи к волевому подбородку и небольшой ямочке на щеке. Бледной, как молоко. Бледной, как смерть.
– Ты сказал, что Мать послала тебя быть моим проводником. Так показывай дорогу.
– ЭТО НЕ ТВОЙ ПУТЬ, МИЯ, – тихо ответил Трик. – ЭШЛИН ГОВОРИТ ПРАВДУ. ТЫ РАНЕНА. РАССЕРЖЕНА. ТЕБЕ НУЖНО ОТОСПАТЬСЯ, НОРМАЛЬНО ПОЕСТЬ И ПРОСТО ОТДЫШАТЬСЯ.
– Трик,