Жена Скаевы, я имею в виду. Полагаю, поэтому он и забрал Йоннена… после…
– Всем хорошим королям нужны сыновья, – прошептала Мия. – А вот дочери – не особо.
– Мне жаль, милая, – Эшлин прижала исцарапанные и кровоточащие костяшки пальцев Мии к своим губам. – Черная Мать, мне так жаль…
Эклипс подошла ближе и обернулась полупрозрачным телом вокруг талии Мии, уложив голову ей на колени. Мистер Добряк устроился у нее на плечах, укрываясь волосами и по-хозяйски обвивая хвостом ее грудь. Мия нашла утешение в их дымчатом холоде, в легких, как шепот, прикосновениях, в объятиях Эш. Но вскоре ее взгляд притянул черный пруд. В воздухе витала тяжелая медная вонь крови. Мия снова посмотрела на свои пустые руки, на своих спутников, на свою тень, которая была темнее, чем когда-либо.
«Многие были одним. И станут снова?»
Покосилась на безочажного юношу. Его взгляд теперь был сосредоточен на Эшлин. На их переплетенных с Мией пальцах. Она помнила, что однажды эти черные глаза были карими. Что однажды эти пальцы ласкали ее в местах, к которым никто не смел прикасаться.
В ее ушах по-прежнему звучало его откровение. Тяжесть правды, которую она искала все эти годы, теперь придавливала плечи. Она все еще не могла в это поверить полностью – даже с воспоминанием о Резне в истинотьму, поющим в голове, с силой и гневом, которыми она управляла играючи, с тенями, режущими, словно мечи в ее руках. Мия убила стольких людей, поддавшись ярости, которая подпитывала ее все эти годы, мили и бессонные неночи.
Теперь все это вновь восставало, выползало к ней из черного пруда. Как токсин. Как наркотик. Поглощая черноту скорби волнами старого доброго алого.
Если злиться, не нужно думать.
Если злиться, можно просто действовать.
Охотиться.
Ранить.
Убивать.
Этот ублюдок. Этот паук в центре всей прогнившей гребаной паутины. Мужчина, который приговорил ее мать к смерти в Философском Камне, который приказал утопить ее, который воспользовался ею, чтобы избавиться от конкурентов и, в итоге, оказаться на расстоянии вытянутой руки от гребаного трона. Мужчина, который все эти годы манипулировал ею издалека, выворачивал ее наизнанку, превращал ее в…
Она посмотрела на свои дрожащие руки.
«В это».
И посему Мия отдалась на волю злости. Позволила ей задушить скорбь внутри себя. И прошептала во тьму:
– Если он хочет убийцу, то убийцу и получит.
Эш моргнула.
– Что?
Мия встала, скривившись, и протянула руку.
– Верни мне меч, Эш.
Та опустила взгляд на клинок на своем поясе, который забрала из покоев Мии в часовне Годсгрейва. Он был сделан из могильной кости, острый, как солнечный свет, и с рукоятью, изображавшей ворону в полете. Когда-то он принадлежал Дарию Корвере, но Марк Рем забрал его из Вороньего Гнезда. В отместку Мия убила его – перерезала ему глотку в пыльной дыре на побережье Ашкаха и вернула меч себе.
Отомстив за отца, как она думала.
«Я люблю тебя, Мия».
«И