Клинком в моей правой руке. Все, чего ты пожелаешь, будет твоим. Богатство. Власть. Наслаждения. Я смогу распрощаться с этими жадными до золота шлюхами из Красной Церкви, если ты будешь рядом со мной. Моя дочь. Моя кровь. Такая же темная, прекрасная и смертоносная, как ночь. Вместе мы создадим династию, которая проживет тысячу лет.
Его тень на стене тянулась все ближе к Мие.
– Ты и твой брат – мое наследие в этом мире. Когда меня не станет, все это перейдет тебе. Наше имя будет вечным. Бессмертным. Так что да. Я прошу тебя присоединиться ко мне.
Слова Скаевы звенели в уголках ее разума, отяжеленные правдой. Ее тень повисла, словно перекошенный портрет, на стене. И хоть Мия оставалась неподвижной, медленно,
очень медленно,
она подняла руку в сторону тени Скаевы.
Всю свою жизнь Мия считала своих родителей безупречными. Богоподобными. Ее мать – проницательная, мудрая и прекрасная, как лучшая рапира из лиизианской стали. Ее отец – храбрый, благородный и яркий, как солнца. Даже когда в клетке под Вороньим Гнездом она узнала о них кое-что еще от Сидония, их свет все равно не поблек в ее сознании. Слишком больно было признавать, что они могли быть неидеальными. Эгоистичными. Ведомыми алчностью, похотью или гордостью, готовыми рискнуть всем ради достижения своих целей. Поэтому для нее они оставались незапятнанными. Запертыми навеки в коробке ее памяти.
В глазах ребенка отец – все равно что бог.
А мать – сама земля под его ногами.
Но сейчас Мия вспомнила ту перемену на Форуме – перемену, когда Дария Корвере повесили. Десятилетняя девочка стояла с матерью в толпе и смотрела на тот жуткий эшафот, на ряд петель, раскачивавшихся на глубоко зимнем ветру. Она чувствовала капли дождя на своем лице, руки матери на своей груди и шее, не позволявшие ей отвернуться, заставлявшие смотреть, как надевают петлю на шею Царетворца. И слова, которые прошептала Алинне Корвере, звенели в ее ушах так же четко, как в ту перемену, когда она впервые услышала их.
Никогда не отводи взгляд. Никогда не бойся. И никогда, никогда не забывай.
Алинне наверняка знала, что делала. Знала, что сеяла в душе дочери семена ненависти. Знала, что из них вырастет возмездие. Знала, что прольется кровь. Все из-за смерти мужчины, который – хоть, возможно, он действительно любил ее – вовсе не был отцом Мии. И если уж она злится – о, Богиня, как же она злилась – из-за слов Скаевы, что это он ее выковал, как она могла не злиться на женщину, которая стояла позади нее на том парапете? Заставляла смотреть? Говорила слова, которые сформировали ее, управляли ею, уничтожили ее?
Могла ли она по-прежнему любить эту женщину?
И если нет, могла ли она ненавидеть мужчину, убившего ее?
Почему она ненавидела Юлия Скаеву? Если вся ее жизнь основывалась на лжи? Так ли он отличался от Алинне и Дария Корвере, если не считать того, что он вышел победителем? Скаева – убийца, хладнокровный и беспощадный, это неоспоримо. Мужчина, который омылся кровью десятков, возможно, сотен людей, чтобы добиться своего.
Но