углу. Иначе вас запросто побьют, а то и посадят в желтый дом.
– Мы – молчок,– торжественно пообещал Самарцев.
– Лучше расскажите, что дальше будете…– чирканье зажигалки и знакомый с детства шоколадно-яблочный аромат дыма оборвал предложение,-…делать. Можете пожить у нас…
– Нет-нет, ни в коем случае. Мы пока остановились в гостинице, а там посмотрим. Деньги еще есть, а вот работа…
– Я найду. Специалисты с таким стажем, со знанием языков, здесь нарасхват.
– Премного благодарен, Александр Николаевич. Да-а-а…– Самарцев протянул с такой нескрываемой тоской, что даже Нике взгрустнулось.– Были же времена… Между прочим,– быстро заговорил он.– Я… нет…
– Вы «нет» что?
– Нет, Александр Николаевич, простите. Ничего.
– Так не годится,– возразил Арцыбашев.– Продолжайте, коли начали.
Самарцев исторг из себя неуверенный вздох.
– Я видел Ольгу Витальевну в Париже,– смущенным тоном заговорил он.– Случайно встретил. Мы с женой ужинали в ресторане, когда она пришла. Мы разговорились.
«Оленька!– сердечко Ники тревожно трепыхнулось и забилось в шумном, беспокойном темпе.– Он видел Оленьку?!»
– О чем же вы с ней говорили?– равнодушно спросил Арцыбашев.
– Да так, о всякой мелочи,– уклончиво ответил Самарцев.
– Иван Павлович, посмотрите на меня, пожалуйста. Как по-вашему, я похож на ревнивого мавра? Обещаю, рвать на вас воротник рубашки не стану. Ломать мебель и бесноваться – тоже.
– Простите, Александр Николаевич. Не стоило мне поднимать эту тему.
– Вы ей то же самое сказали?
– Нет. Мы долго болтали, о всяком. Вспоминали прошлое, девятьсот пятый… Похоже, она собирается в американское посольство…
– Подальше от войны, да? Что-нибудь передала мне?
Ответом послужил новый нерешительный и тяжелый вздох.
– Ясно.
Тема Ольги закончилась, и больше не поднималась. Ника, караулившая у кабинета, ушла; но то и дело возвращалась. Бесполезно. Отец и Самарцев говорили о чем-то своем, ни словом не коснувшись Ольги.
К вечеру Самарцев ушел, обещая наведаться через пару дней. Арцыбашев проводил его до двери и направился обратно в кабинет; но Ника, наблюдая с лестницы, взволнованно окликнула его:
– Папа?
– Да, милая моя?– он замер, ожидая продолжения. «Как постарел»,– с тоской подумала она. Первая седина, покрывшая черную короткую шапку волос мелкими черточками, первые старческие морщины, все глубже уходившие в кожу. Да, оставалась сила и красота зрелого мужчины, но она была какой-то… помятой, небрежной. И ненужной…
– Ты слышала, о чем мы говорили?– холодные серые глаза Арцыбашева потеплели.– Милая моя, ты не слишком ли стара для таких шалостей?
– Папа…– Ника бросилась ему на грудь.– Скажи хоть ты! Мы больше не нужны ей?
– Тише, дорогая,– Арцыбашев ласково погладил ее по голове, поцеловал в лоб.– Оля сделала свой выбор и, невзирая на последствия, будет следовать ему.
– Ну