слабость и суметь —
Хоть это больно и ужасно —
В обличье жизни посмотреть.
В ту правду горя, испытаний,
Великой ценности ее,
В тот ужас смерти и незнанья
Как жить нам и куда идем,
Которые не знать желаем,
От них трусливо воротим
И ум, и совесть, забывая
О нашем подлинном пути…
О том пути, перед которым
Нас ставит тайна… нас самих…
И той задумки нашей (богом?…)
Которую мы не постичь,
Но воплотить лишь только можем —
Живя не праздно, на века,
По совести, любви… да… сложно
Но в этом смысл… что же нам —
Ждать смерти?! Это ли не подлость?!
Бесследно сгинуть, будто нас
И не было на свете вовсе?!
Так можно жить, спрошу я вас?!
Мы можем в сердце примириться
С таким уделом?! В этом смысл?!
Былинка к смерти волочится,
Ее лишь «ждет» – чтоб я так жил?
Как нужно жизнь не ценить нам,
Что бы такой удел принять!
Какою силою забыться
Чтоб «просто жить»… и смерти ждать,
Чтоб заглушить и ум, и совесть
И к жизни страстную любовь,
И честь… все то, что вместе с горем
В нас восстает все вновь и вновь?
Не в этом ли цинизм презренный,
Преступной трусости дитя?
Грех трусости, мы знаем – первый,
Он не дает нам жить… любя.
Цените ж жизнь, ее любите,
И для того, что бы любить,
Мгновенья жизни проживите
Творя, чтоб после не забыть.
Нельзя использовать, что любишь,
Ему возможно лишь служить,
Рождать в исканьях… жить не «всуе»…
Творить… вот это значит жить.
Талант жесток, и выбирая
Покой, забвенье, быта власть,
Мы вдохновение теряем,
Нам просто нечего сказать.
Мы сами и не замечаем,
Как власть над нами дней пустых
Нас изнутри опустошает,
Как мы становимся мертвы.
Мертвы нутром, душою, духом…
Не испытать… не пожелать…
Влачат свой век живые трупы,
Им не любить, и не страдать,
Не отвергать им, не стремиться,
Не петь, охваченным тоской,
Как смерть души в ней воцарился
Один лишь благостный покой.
Как будто нет простой печали —
Проходит жизнь и ближе смерть,
Жить – будто жизнь не замечая,
Будто не страшно умереть.
Живешь – страдай… терзайся…