тот же «бог в нас»
Восстать велит против судьбы.
Таков закон – то заставляет
Нас отрицать, искать, страдать,
Что «богом в нас» мы называем,
В чем наша подлинная стать.
Проклятье – разум и свобода,
Проклятие – любовь и совесть,
И в человечности – не благо,
А испытание и горечь.
Но что за странная загадка,
В чем смысл ее, стремлюсь понять я —
Узнать свободу как страданье,
А человечность – как проклятье?
Таков уж путь наш в мире этом,
Нам не понять его вовек —
Не стать не можешь человеком,
И проклят тем, что человек.
Тут и соблазн, и испытанье —
Не всякий путь готов принять,
Себе мы часто изменяем
Из нежелания страдать.
Когда покорно принимаем
Удел наш в быте, его рок,
Мы против жизни преступаем,
Против любви, свершаем зло,
Мы святость жизни оскверняем,
Что в буднях попрана и так,
Покорность – грех, отупеваем
Мы духом в будничных грехах,
Любовь в нас к жизни умирает
Вместе с готовностью страдать
И, ценность жизни понимая,
Проклятье будней отрицать.
Против него свобода, совесть,
Пред жизнью трепет, к ней любовь
Восстать нас тянут… в этом может
Достоинства последний взлет,
И с этим взлетом вдохновенье
Приходит в тягостные дни…
Нет, друг мой – неповиновенье
Абсурдной данности судьбы,
Восстать способность – вот он «бог» в нас,
Ведь отрицание – да, да! —
Есть сила, что «свершает благо,
Как будто бы желая зла».
Да вообще – не стоит «всуе»
Загадку жизни поминать.
Мы часто говорим о «боге»
Что бы безбожность оправдать.
Ведь в обывательстве – безбожность!
Когда великий жизни дар
Бездумно втаптываем в пошлость,
Меняем на страстей угар,
Когда в погоне за напрасным
Мелькают будни коротки
Мы – знай же, друг прекрасный —
От «бога» очень далеки.
Тебе не думалось, Марина,
В тиши умильных вечеров,
Что удовлетворенность бытом
Есть грех, а вовсе не любовь?
Покой – как к жизни безразличность…
Какой покой? Есть смерти власть…
Священна жизни единичность,
И «упокоиться» – лишь пасть…
Поверь же в силу отрицанья —
Последняя