мы, взрослые, играем в свои взрослые игрушки.
Я уже не первый раз замечал, что дядя Володя выступает в роли защитника.
– Смотри-ка, Володенька, – молвил Косточка, – как ударился головой, так сразу поумнел.
– Ты прав, – ничуть не обидевшись, признал дядя Володя. – На меня как бы просветление нашло.
– Наш Косточка хочет быть взрослым, и потому все время хамит, – улыбнулась Майя. – Вот и весь секрет.
– С каких это пор, – поинтересовался Косточка, – говорить правду значит хамить? А кроме того, я вовсе не хочу быть взрослым.
– Он не хочет быть таким, как мы, – снова вмешался со своим пояснением дядя Володя.
– Он и не будет таким, – неожиданно высказалась Альга. – Если так пойдет, он будет гораздо хуже.
– Ты слишком много себе позволяешь, дорогая! – обидевшись за сына, возмутилась Мама. – Не тебе об этом судить!
– Да, наверное, – не стала спорить Альга. – Прошу прощения.
– Это другое дело, – сказала Мама.
– Какой есть, таким и останусь. И такой буду хорош, – усмехнулся Косточка.
– Подрастет – и дурь сойдет, – подал голос дедушка Филипп. – А кто подрос, тот уж в дурь врос.
– Как гласит народная мудрость, – прибавил Косточка.
– Косточка хочет быть самостоятельным, как его родители, – примирительно и дипломатично сказала Наташа. – Я была бы рада, если бы наш неженка Александр брал в этом смысле с него пример. То есть, конечно, не в смысле баловства, а в смысле самостоятельности.
– Куда ему, вашему неженке! – презрительно сказал Косточка, даже не глядя в сторону Александра, который, кажется, готов был вот-вот заплакать.
– Если вы поссорились, то лучше всего побыстрее помириться, – предложила мальчикам Наташа. – Косточка! Александр! Пожмите друг другу руки и опять будете вместе играть.
– В самом деле! – с энтузиазмом подхватил я. – Ей-Богу, помиритесь, ребятки!
– Давайте, сейчас же помиритесь, – сказала Мама.
– А мы вообще‑то не ссорились, – дернул плечом Косточка.
– Ты старше, – сказал я, – и должен быть снисходителен. Он еще маленький и, конечно, расстроился, когда ты решил распотрошить его Братца Кролика…
– Я не маленький, папочка! – в тоске воскликнул Александр.
– Конечно, конечно, – испуганно поправился я, – ты не маленький! Я совсем не это имел в виду…
Косточка засмеялся.
– Во-первых, – сказал он, обращаясь ко мне, словно не замечая горестного возгласа и страданий Александра, – я не обязан с ним, плаксой, нянчиться. И не буду… – При этих словах Александр опустил голову, и слезы действительно закапали ему на колени. – А во-вторых, не я решал, что делать с его Кроликом.
– А кто же решал? – удивился я.
– Он сам и решил. А теперь слюни распускает.
– Ничего я у вас не понимаю, – пробормотал я и посмотрел на сына. Тот сжался еще больше.
– А что тут понимать, – охотно объяснил Косточка. – Каждого спрашивали, и каждый отвечал. Еще вчера все решили. А наш первосвященник, патриарх наш, Ваня