большую темно-синюю кепку, закрывающую его худое загорелое лицо с острым носом, рубаху-ковбойку, брал плетеную корзину и звал меня. Мы спускались по дорожке из камней через сад, переходили по камням на другую сторону ручья, который под горой превращался в звонкую речку, и поднимались на противоположный склон. По одному ему понятным приметам дед безошибочно находил места, где заметил грибы. Я пробирался через кусты, срезал большой красивый белый гриб и продирался обратно. Обычно грибы росли поодиночке, иногда по двое. Когда я осматривал все окрестные кусты, мы шли к следующей отметке в дедовой карте.
Лазить по заросшим дикими деревьями и колючками горам – совсем не то, что ходить по березовому перелеску где-нибудь в средней полосе России. Там были бабушки и тетки, младшая сестра Катя, от которой ни на шаг, а здесь младших сестер не брали, зато брали морской бинокль и карту, а это уже было настоящее приключение. Когда солнце вставало прямо над головой, мы устраивали привал в тени большого дуба возле шумной горной речки, дед доставал из корзины литровую бутыль молодого вина, сыр, помидоры и свежий лаваш. После обеда он отдыхал тут же под деревом, а я шел купаться. Вода была ледяная, так что дух захватывало. Но как здорово потом растянуться на большом горячем камне посреди бурлящего потока, слушать журчание воды и смотреть на маленьких радужных форелек и юрких речных крабов!
Если корзина переполнялась, дед связывал у рубашки рукава, получался приличный такой мешок, куда можно было класть грибы. Когда мы возвращались, бабушка Тамара махала нам рукой с террасы и смеялась: «Дед снова в майке возвращается – значит, опять много грибов нашли!»
Когда деду было не жалко меня будить, он брал меня в сад. Сам он привык вставать рано, часов в пять утра, а меня будил около семи. «В конце сада у нас две сливы вкусные растут, пойдем собирать!» Обычно я видел сливы только осенью, когда мама приносила их в маленьком пакете с рынка, где они продавались за большие деньги. О, сливы! О, собирать! Я радостно хватал корзину и бежал со всех ног. Ну откуда я мог знать, что сливы растут не только на кустах, но и на деревьях? Деревья были большими, с толстыми узловатыми ветками, сплошь синими от слив. У них был медовый солнечный вкус, и первые пять минут ты ел их одну за другой и был не прочь остаться под этим деревом навсегда, а к вечеру сидел ошалевший от усталости и жары, глядя на ряды корзин, и думал: «Видеть их больше не могу!» Потом эти сливы раскладывали сушиться на террасе, и из них получался лучший на свете чернослив, а из других бабушка варила в большом чугунном котле невероятно вкусный соус ткемали.
У всех в округе были большие сады. Как-то раз с соседскими мальчишками мы устроили на один из них набег. И не спрашивайте почему. Так надо. Сначала ты играешь в футбол и разведчиков, лазишь по горам и купаешься в ледяной горной речке, а потом идешь брать штурмом первую попавшуюся крепость или чужой сад. Если ты настоящий джигит, конечно, а не сопливый мальчик, место которому возле бабушкиной