статью в секретариат – и гуляй. Он поедет к Надюшке, она сегодня в первую смену, и они скоро увидятся. От этой мысли потеплело на душе.
На входе в редакционный корпус Дима за руку поздоровался с пожилым охранником.
– Что-то тебя, Дима, давно видно не было.
Называть на «ты» звезд отечественной журналистики было одной из привилегий редакционных стражей – своего рода компенсацией за их монотонный труд.
– Из командировки только приехал.
– А-а! Где был? В Лондоне или в Караганде?
– В Питере.
– Ну, и как тебе Питер? Бока повытер?
– Дремлет притихший северный город, – цитатой из песни ответил Полуянов, – низкое небо над головой. А как тут у вас?
– Тебе вчера рукопись принесли.
Дима скривился, словно двести граммов спирта хватил без закуски.
– Кто принес?
– Не представился.
– Мужик?
– А ты хотел длинноногую дивчину?
– Хотел.
– Зря хотел.
– А вы уверены, что рукопись именно мне, а не, скажем, Сереге Ветрову? Или – в отдел писем?
– Не, мужик просил конкретно тебе передать. Да вот тут и на конверте надпись: «Дмитрию Полуянову, лично в руки».
Из недр своей конторки охранник достал широкий, к тому же и толстый конверт из крафт-бумаги. Наклеенная на пакет аккуратная бумажка с отпечатанными на принтере буквами гласила, что послание и в самом деле адресовано Полуянову. Ни обратного адреса, ни подписи, ни фамилии отправителя на конверте не значилось. Дима снова сморщился:
– Вот графоманы неугомонные! – Взвесил послание в руке. – Да тут «Сага о Форсайтах», не иначе.
– Круче бери, – подыграл охранник. – «Война и мир».
– Ладно, прогляжу на досуге. Счастливого дежурства.
Полуянов пожал охраннику руку и пошел к лифтам. Он испытывал сильнейшее искушение сунуть конверт, не вскрывая, в ближайшую урну – однако мешало уважительное отношение к письмам трудящихся, которое юному журналисту успели привить на излете советских времен. Да и конверт был столь объемист, что ни в какую корзину не влез бы.
Дима поднялся на шестой этаж, который занимала редакция родных «Молодежных вестей». Прошел по пустоватому коридору в свой кабинет. Руководители нынче были на летучке, а рядовые сотрудники только подруливали в контору. Сейчас главное для Полуянова было не дать себя увлечь редакционным пустозвонством, байками и текучкой, а сохранить утренний настрой на написание питерской статьи, уже выстроившейся и выкристаллизовавшейся.
И ни в коем случае, конечно, не читать никаких графоманских рукописей.
…К трем часам дня статья была готова. Конечно, отвлекаться Дмитрию все равно пришлось. Заходил ответственный секретарь, требовал немедленно сообщить название еще не дописанного произведения и его точный объем. Неутомимая общественница Евгения Семеновна из кадров собирала деньги на коляску для только что родившей Анюты Бессоновой. Малышка Кира получила в презент питерского шоколадного «Оскара», расцеловала Диму в губы и звала в буфет попить кофе (журналист проявил стойкость