«форд-импала» был под каким-то странным углом припаркован у самой подъездной дороги.
Проехав вдоль кирпичной ограды, Энджел заглушил двигатель. Несколько секунд сидел неподвижно, раздумывая, затем очень медленно выставил опору и слез с мотоцикла. Он пошел вдоль ограждения, пересек асфальтированную дорогу, поднялся по ступеням из цементно-гравиевых блоков, ведущим к входной двери.
Поднимаясь, Энджел заглянул в большую пустую бочку, доверху забитую смятыми бумажными пакетами, жестянками и прочим мусором. Фрэнсис никогда за этим не следил, за пристойный внешний вид их жилища всегда отвечал Энджел. И если вокруг дома валялись пустые бутылки из-под джина или водки – их нужно было обязательно припрятывать. Как будто соседи ничего не знали. Уж сколько лет им приходилось слышать хриплые пьяные вопли, доносившиеся из фургончика цвета детской неожиданности, хлопанье дверьми и звук разбиваемого стекла. Это повторялось каждую субботу.
Такова была музыка, под которую рос и взрослел Энджел.
Он поднялся по скрипучей металлической лестнице, остановился на верхней ступеньке, оглядел грязную входную дверь. На миг ему расхотелось входить. Он понимал, что это настоящее сумасшествие: в семнадцать лет бояться зайти в собственный дом. Однако сколько он себя помнил, так с ним было всегда.
Из вагончика послышались какие-то звуки. Трейлер жалобно заскрипел, закачался на своих подпорках. Внутри кто-то подходил к двери. Ручка дернулась, дверь рывком распахнулась.
На пороге стояла его мать: в одной руке у нее была сигарета, в другой – стакан с джином. Лицо ее было желтовато-серого оттенка, свойственного заядлым курильщикам, на щеках – сеть глубоких морщин. Волосы у нее были какими-то неестественно черными, торчащие во все стороны, они обрамляли ее одутловатое лицо. Под карими, с розовыми белками, глазами – красноватые мешки.
Посмотрев на Энджела, она одним большим глотком осушила стакан и поставила его на вытертый коричневый ковер.
– Где шлялся?
– А тебе что за дело?
Она икнула, вытерла капельки влаги с верхней губы.
– Не смей, парень, мне хамить, понятно?!
Энджел тяжело вздохнул. Какого черта он тут делает? На что он надеялся? На то, что его встретят с радостной улыбкой? Когда же он наконец повзрослеет и перестанет думать о подобных глупостях?
– У меня проблемы, ма.
Она вопросительно приподняла седую густую бровь.
– У тебя неприятности. – Она произнесла эту фразу без тени сочувствия, это звучало как простая констатация факта.
– Да.
Она глубоко затянулась сигаретой, выпустив дым ему в лицо.
– А чего тебе от меня нужно?
Энджел почувствовал укол разочарования, и у него сразу пропало желание продолжать разговор.
– Ничего.
Она щелчком отшвырнула тлеющую сигарету на дорогу.
– Вчера Фрэнсис принес и показал мне свой школьный табель. Лучшего подарка для матери и не придумаешь…
Энджел