проницательные, то должны бы знать, что ты полицейский. И пропустить.
– А кто сказал, что они не знали?
– Да ладно. Это только в фильмах они сразу видят, кто из полиции.
– Думаешь? – спросил Харри и полез за сигаретами. – Посмотри на стойку такси, только незаметно. Там стоит узкоглазый мужик, глаза немного раскосые. Видишь?
Кайя кивнула.
– Он уже два раза подтягивал ремень, пока мы здесь стоим. Как будто на нем что-то тяжелое висит. Пара наручников или дубинка резиновая. Это движение становится совершенно автоматическим, если ты пару лет работал на патрульной машине или кого-то арестовывал.
– Я работала на патрульной машине, но я никогда…
– А сейчас наверняка работает в отделе по борьбе с наркотиками и высматривает людей, которые, пройдя таможню, выглядят так, словно у них гора с плеч свалилась. Или тех, кто сразу кинется к туалету, потому что прямая кишка больше не в состоянии держать товар. Наблюдает, не поменяются ли чемоданами какой-нибудь любезный пассажир и контрабандист, как раз и попросивший этого лоха помочь пронести багаж мимо таможни.
Кайя склонила голову набок и посмотрела на Харри с легкой улыбкой:
– А может, это просто обычный парень, у которого штаны спадают и который ждет мамочку? И ты ошибаешься?
– Ну конечно, – буркнул Харри, глянул на свои часы, а потом на часы на стене наверху. – Причем всегда. Неужели и правда уже день?
«Вольво-амазон» выкатилась на шоссе, когда уже зажглись фонари.
Сидевшие впереди Холм и Кайя Сульнес оживленно беседовали, покуда Таунс Ван Зандт сдержанно рыдал на кассете. На заднем сиденье Гуннар Хаген провел рукой по сумке из свиной кожи, лежащей у него на коленях.
– Жаль, не могу сказать, что ты хорошо выглядишь, – тихо произнес он.
– Да это из-за разницы во времени, шеф, – ответил Харри, полулежа на сиденье.
– Что у тебя со скулой?
– Это длинная и скучная история.
– Ну ладно. Добро пожаловать домой. Извини за недоразумение.
– Мне казалось, я подал рапорт об увольнении.
– Ты это и раньше делал.
– Еще написать?
Гуннар Хаген взглянул на своего бывшего старшего инспектора и еще больше понизил голос и опустил глаза:
– Я уже извинился за неласковую встречу на родине. И я прекрасно понимаю, чего тебе стоило последнее дело. Что и ты сам, и дорогие тебе люди оказались втянуты в это настолько, что… ну да, что тебе захотелось начать другую жизнь. Но ведь все это – твоя работа, Харри, и ты умеешь ее делать.
Харри чихнул, как будто уже успел простудиться, едва вернувшись на родину из теплых краев.
– Два убийства, Харри. Мы даже не знаем, как жертвы были убиты, только то, что убиты они одинаковым способом. Но наш прошлый опыт, который нам так дорого обошелся, говорит об одном. – Начальник отдела замолчал.
– Продолжай, не бойся, шеф.
– Уж теперь и не знаю.
Харри смотрел за окно, где волнами катились поля, коричневые, бесснежные, то поднимаясь, то опускаясь.
– Уже