он говорил о политике. Он работал в секретариате фракции Рабочей партии, где помогал парламентским депутатам всякими практическими вещами, организовывал поездки, а бывало, и писал им тексты выступлений.
Тогда Расмус угостил ее пивом, спросил, не хочет ли она потанцевать, и после четырех танцев под все более спокойные классические мелодии, во время которых их тела сближались все больше и больше, он предложил ей пойти с ним. Он имел в виду не свою комнату, а свою партию.
Вернувшись домой, она стала ходить на партийные собрания в Альте, а по вечерам они с Расмусом вели долгие телефонные разговоры о том, чем они оба занимались и что думали в тот день. Конечно, Марит никогда не признавалась вслух, но иногда ей казалось, что это и было лучшее их время, когда они находились в двухстах милях друг от друга. Потом ей однажды позвонили из комитета по выдвижению кандидатов, включили в список, и она и не заметила, как оказалась в совете коммуны в Альте. Двумя годами позже она стала заместителем председателя организации Рабочей партии в Альте, еще через год вошла в президиум отделения партии в фюльке, а потом ей снова позвонили, в этот раз это был комитет по выдвижению кандидатур в стортинг.
И вот теперь у нее был крошечный офис в стортинге, гражданский муж, который помогал ей с речами, и перспектива дальнейшего продвижения, если все пойдет как планировалось. И если она не наделает ошибок.
– Они тогда приставят ко мне полицейского, чтобы за мной приглядывать, – сказала она. – А пресса захочет узнать, почему это за депутаткой стортинга, о которой никто и слыхом не слыхивал, должен повсюду таскаться телохранитель, причем за счет налогоплательщиков. А когда они выяснят, что да почему, – что, мол, ей показалось, что ее кто-то преследует в парке, – то сразу понапишут, мол, на таком основании каждая вторая баба в Осло с тем же успехом может затребовать себе телохранителя за счет госбюджета. Не надо мне никаких охранников. Забудь.
Расмус беззвучно засмеялся. Его пальцы, продолжая поглаживать ее тело, говорили, что он согласен. Растерявшие листву деревья Фрогнер-парка насквозь продувал ветер. По ночной, черной поверхности пруда скользила утка, втянув голову в перья. Во Фрогнербадет гнилая листва приклеилась к стенкам пустых бассейнов. Это место казалось покинутым раз и навсегда, это был какой-то затерянный мир. В глубоком бассейне ветер закручивался вихрем и пел, монотонно и заунывно, под десятиметровой белой вышкой для прыжков в воду, которая вырисовывалась на ночном небе, точно виселица.
Глава 8
«Snow Patrøl»
Когда Харри проснулся, было уже три часа дня. Он открыл сумку, натянул чистую одежду, нашел в шкафу шерстяное пальто и вышел на улицу. Мелкий дождик разбудил его окончательно, так что он выглядел вполне трезвым, входя в коричневые и прокуренные залы ресторана «Шрёдер». Его столик оказался занят, поэтому Харри прошел дальше через зал и сел за стол в самой глубине, под телевизором.
Огляделся… Увидел пару новых лиц, склонившихся над пивом, а так – время как будто остановилось. Подошла Нина и поставила