удивленно посмотрела на него.
– В точку, да? Ты так и выглядишь.
– Обычно дают чуть ли не восемнадцать.
– Это из-за роста. Маленькая собачка… Сама знаешь. В глаза надо смотреть, в глазах опыт видно.
Инне стало обидно, что у нее в глазах не романтическая легкость, а опыт. Опыт! Нашел, что сказать! Как же, вдова, перехоронившая трех мужей! Но Вася не тот человек, чтобы развивать обиду, он только посмеется.
– Какая у тебя фамилия? – спросила она.
– Коваль.
Коваль красивее, чем Пацюк, но все же не так, как Зимовский.
– А у тебя? – спросил Вася.
Инна вздохнула:
– Пацюк.
Он чуть улыбнулся, мол, понимаю, почему ты такой вопрос задала.
– Откуда ты? – снова спросила Инна.
– С луганщины. А ты?
Вот в чем дело! Они с одного корня, поэтому, наверное, показалось, что она знает его.
– Из Астраханской области, – Инна решила не вдаваться в подробности своего происхождения. – Ты говоришь чисто.
– Да, специально избавлялся от южного говора. Ты тоже говоришь чисто, не сразу расслышал хохляцкие нотки.
– Что? – Инна никак не ожидала подобного заявления.
– У меня слух идеальный. Я музыкальную школу окончил, на баяне играю.
Инна разозлилась, потом взяла себя в руки: какая к черту разница? Понял и понял, что теперь? Он тоже не голубых кровей. У них одинаковый путь. Тоже, видимо, выгрызал себе место под московским солнцем.
Почему-то Инне стало грустно: встретила почти земляка, а не сказать, что он ей очень приятен. И хочется скрыть общие корни, отгородиться от него, показать, что она не такая. А может, не так уж они и похожи?
– Ты в театры ходишь? – спросила она, желая показать, что не лаптем щи хлебает.
– Нет, мне в них скучно, – ответил Вася так, как она сама отвечала Кире, когда та тащила ее на спектакль.
– Музыка, кино?
– Что по радио передают, то и слушаю. А из фильмов боевики смотрю, экшены, фантастику, так только, чтобы без соплей и слюней.
Инна почувствовала, как грубо звучит ее обычная отмашка про слезы и сопли, когда Кира зовет пересмотреть «Английский пациент» или «Грозовой перевал».
– Там Шванрценеггер или Стэтхем снимаются? – обычно язвила Инна.
– Ты воспринимаешь красоту мужчин исключительно в мышечной массе. Как так можно? – удивлялась Кира.
– Еще важны длинные брови и кошелек, – уточняла Инна.
– Маленькая боевичка и натуралистка в одном флаконе! – вздыхала подруга.
Вася как-то неприятно преподносил ей ее саму. В Кириной характеристике Инна представлялась юной и неуемной егозой, которая еще не познала главное в жизни, а у Васи выходило, что она неотесанная деревенщина.
– Тебя спрашивать не буду, – сказал он, – вижу, что тебе это все тоже до потолка.
Инна не нашла сил опровергать.
– Знаешь, чего бы я сейчас с удовольствием съел? – спросил Вася, ковыряя вилкой