по крайней мере, были ими не так давно. Не существовало более желанной смерти для Кьярума Пеплоеда, воина, никогда не возвращавшегося со своей войны. Но если судьба будет недостаточно благосклонна, чтобы позволить пасть доблестной смертью, сказал бы Кьярум, то, пожалуй, он выбрал бы свалиться в озеро лавы или, на худой конец, быть убитым хробоидом, потому что…
– Хробоиды убивают быстро, – пояснил он Обжоре, – если ты не сумел увернуться, то даже обосраться не успеешь, как р-раз! – и нет у тебя головы! Куда паршивей медленно дохнуть от укуса прыгуна в затылок, а еще хуже – печься в земле у лавового озера. Тогда за тобой точно придет Брокк Душеед, а вовсе не Йебе Светлая. Кроме того…
Они вышли к развилке. Влево, на северо-запад, вел тоннель широкий, темный и зловещий, вправо, на северо-восток – светлый от мерцающих на стенах грибов, но тоже зловещий, там-сям укрытый лохмами паутины. Прямо продолжалась разбитая дорога, но Кьярум, морщась, оглядывал тоннель с паутинными зарослями. Поскольку куда деваться, двигаться нужно туда, вправо. Хотелось надеяться, что паутина старая – но это даже наметанным глазом не всегда можно понять.
– Кроме того, хробоиды не всегда ползают там, под нами, – продолжал он, шагая по покрытому паутиной тоннелю. – На самом деле, как говорят грядовые воители, хробоиды живут еще ниже, ниже, в самой пропасти, куда никогда не ступала нога гнома. И там, этой пропасти, есть целый мир с хробоидами и разными другими невиданными тварями, там живут растения, которых мы представить себе не можем, и вода там чернее тьмы, потому что никто там не пьет воду. Вот там они и живут. И жрут тоже там. А где еще-то? Говорят, взрослые хробоиды огромные, как эти тоннели, что им жрать в Такароне? А вот там, внизу, у них выкопаны целые гигантские норы, лазы, переходы, и хробоиды там так и кишат… А под Такароном они только иногда оказываются, если сворачивают не туда в своих гигантских норах, и попадают выше, чем им надо.
– Да не может такого бывать, – отмахнулся Гилли. – Сочиняешь ты, вот что!
– Вломлю! – пообещал Кьярум и отер усы.
Гилли не стал нарываться и, тихо сопя, молча следовал за своим спутником по тоннелю, стены которого были затянуты многими слоями липкой серой паутины.
Глава гильдии механистов Фрюг Шестерня сидел один в высоченном и гулком мастерском зале, пропитанном запахами кож, металлов и кисло-жженых протравок. Сидел, скрестив ноги, у низкой лавки, обложившись шилами, суровыми нитками, кусками угольков и мелков, ошметками воска и мыла, обрезками тканей и кож. Перед ним лежал нарукавник – судя по отметкам, Фрюг собирался сделать в нем новые дырки для затяжек, чтобы шнуровка получилась плотнее.
Старший наставник механистов Годомар Рукатый замер в трех шагах, сочтя, что в это трудное время лучше будет не подавать голоса первым, даже если глава гильдии сам вызвал тебя на разговор. Замер и ждал, чуть склонив большую голову, и кончик русо-рыжего хвоста щекотал Годомару щеку. Он неосознанно