очередной иллюзией, не существует, пока имеет место быть нечто большее действительной сути, не являясь таковой,
Не желаю и не буду впадать в тупик ублюдочности, коим принято приукрашать и припудривать всякую глупость, я есть истина и сию в безмерность несу.
Прекрасные тона, волосы колосья и кожи нежный бархат ублажает взгляд, она плывёт в суетности будней, подобно раненый цветок небрежностью, но чары не отъять, не вырвать, не отрезать, лишь мимолётный взгляд сползающей надеждой ускользает, лишь миг сплетённый в вечности негаданно возник, исчез, неведомо зачем, некому проверить значимость восторга, рвущаяся жизнью неотлучность, никем не предопределенная, всё давно здесь есть, и мы творящим жестом произвольности поводим, так водит по осколкам изумруда несметный звёздный луч,
Всё, чего не было вчера, уже предстало, невозможно вселенский пыл отсрочить, но будет или нет, как разродится суетность плотская, не предначертано ни адом, ни божественностью, тотальная подвластность всеобъемлемости, что присуща каждому случаю, пред ней и ей изящно извиваясь пламенем агонии, от вдоха первого терзая груз материи, пока не исчерпается мелодия симфонического звона, резонирующего в такт плывущего изящества мгновения.
И тут я проснулся. Вдали виднеется берег, немой вдаль смотрящий невнятно мычит.
– Что за место? Не стоит ли поведать и провизией запастись?!
Причала нету, пристани не видно, дикий край, но много растительности, а значит живность есть. Кто знает? Кто знает?
– Будем плыть вдоль, пока не наткнёмся на признаки хозяйской деятельности!
Тёмные осколки ночи звенят ссыпаясь, шёлк полотен незыблемо лоснится,
И только шелест волн в простор глубинах играет невзначай, будто напоминает о днях текущих мимо,
О, как изящны мгновения спокойные, никто не видит и никто не знает сколько их отдано на откуп, покуда не иссякнет воля броская, что размеряет актом помысла в задоре с одиночеством,
Никогда не завершая, никогда не исчерпывая, лишь прерываясь в моменты отвлечения и гибели, что осыпаются звеня россыпью осколков по неровностям жизни, отведённой задолго несметным напором плотским от частици к частице.
Казалось бы всё тихо, но покой томился не долго в тиши, а дьяволица от скуки видимо, вновь возникла, но уже в присутствии команды всей.
– Что за диво! – раздаются крики.
Полыхает и искрится неведомая сущность, заметен азарт и умиление, а вокруг удивление паническое мечется. Наш корабль расплывчатым сиянием объяло, он вздымает в вышину, но куда и зачем, никто не знает, каждый держится за то, что попалось под руку: «Царица небес или ада, скажи, что творишь, чего надо!?»
– Тайны должны открыться и вознестись куда выше, чем слывёт древесина этой посудины, а если уж не хватает аргументов и рвения мысли, то придётся прибегнуть к психоэмоциональному высвобождению чувств, дабы те выплеснули в просторы ваши судьбы.
Словно подбитый дракон