изнашивается место в миру тесном, что принято приукрашать позором, ибо больше нечем?»
Сверху виднеется вся Земля, словно шар, не зря издавна провозглашали мудрецы об округлости вселенских форм, но приверженцы прихоти не слушали их, словно незатейливые животные.
Корабль обогнул Землю в течении получаса, а дьяволица заливала всем в головы знания об устройстве мироздания.
– Чтоб вы не мучились с водяной стихией, я вас к нужной пристани подвину.
Боцман кричит:
«Если нужно что-то бюрократическое, можно поставить печати,
Еже ли нужно что-то большее, можно плясать на пляже Стикса, пока не надломится мачта,
Вон виднеется тень чьей-то жизни в свету пылающего костра, в ночи распыляется жар жалящими остриями пиков по тьме хлестая,
Безумный танец мелькает и вопли о нём возвещают, провозглашая творение бытийной формации,
Проливается смех и его неистовая дерзновенность, он как и свет воспаряет к безмерности, планомерно утопая в небыли,
Энтропирует неистовствующими жестами кипящий напор воплоти, впервые и напоследок впивается празднеством в материю жизнь!»
Корабль плавно начал опускаться сквозь воздушные пучины к морю, пираты празднуют полёт к высотам, вокруг виднеется весь мир, долины, реки, леса, горы.
Солнце неистово светит, в лампах погасшие угли и пепел.
Тьма рассеялась в душе, ветер затрагивает останки дымной мглы замершей во времени,
И шагает вдоль судеб отчаянно пресыщаясь дневной луной, с приветом или на прощание,
За кадром мелькнувшего лета, но впившегося касанием, что корень пустило в сердце до самого дна,
Растение это ещё выплеснется цветом пьянящих ароматов, когда пресытится бренной влагой гонящей в жилах жар,
Да слезут с немого куплета томимые следом слова, что выжег на сетчатке лучами образ прекрасный жалящей страсти,
За ним протянулись лепестки отдавшись в объятия гибели, но преисполнив цветением мир,
Озарение во встречное сияние толкнувшее вселенское тело к новым временам, его неповторимость пронзив переменчивой градацией, прекрасной и ранящей неотвратимостью распыляющей блаженный аромат.
Неведомая сущность сникла, исчезла, но оставила несметный след.
Ещё один член команды кричит, очнувшись после обморока:
«Убогости тьма искрящая, нераспознанный скупой толк!
Незамысловатая кража во имя немых угод,
Неведомо нечто необъяснимое, что пестрит сутью и истиной,
Словно продымевшая счастье попытка приторговывающая местом на виселице,
Но где потерян смысл жизни был?
Не виден ни быт, ни предназначение оного.
Пускай пошире разверзнутся полотна скатертей, жрать угодно!»
Мы приземлились недалеко от места, куда должны доставить пойло, что в трюме, здесь строилось и судно, все присутствующие с подозрением косятся на меня: «Я вам говорил, теперь же ведаете и без моего, что нечто есть и сие истину провозглашает».
Не