пытаясь вспомнить Мишель, с первого этажа; он пришёл к выводу, что не знает кто это.
– И как же она творит своё безобразие? – с иронией спросил он.
Призадумавшись, Роузи прикрыла ладонями уши младшего Томаса и тихо произнесла:
– Блудом, проституцией,– потом, убрав руки от ушей мальчика, Роузи продолжила, – к ней каждый день сброд ходит; в основном юноши кстати. И все это знают, но ничего сделать не могут. Поэтому и нужна полиция нравов, а вы говорите – не нужна.
– В этом случае – я согласен. Но ведь она просто закон нарушает, причём тут полиция нравов? Они как сказал ваш муж, будут в список подозреваемых заносить тех, кто не ходит по церквям. А я вот например не хочу туда идти, хоть и не атеист.
– Слава Богу хоть так, – выдохнув, сказала Роузи, а Гедеон продолжил свой напор:
– А не хожу туда, потому что вижу там руку государственную. Будто бы не Господу я молиться прихожу, а Правителю нашему; будто и не в храм Божий прихожу, а в дворец королевский. А иногда мне вообще думается, что все эти святые в сутанах прямо на правительство и работают.
– Да правительство наше так прекрасно, что должны люди работать прежде всего на него и нет в этом ничего плохого, – пискляво заявила Роузи, – а возвращаясь к распутнице этой Мишель, стоит сказать, что раньше все люди жили в блуде, как и она. Даже не жили, а гнили в этом разврате, уподобляясь своим вожделением, грязным животным. Все заповеди нарушались и стали мы опускаться все ниже и ниже. Скатились даже до мерзкого либерализма, который и есть по природе своей содомия и разврат… И только сильное наше правительство и Верховный Правитель вернули нам веру, духовность и благородный консерватизм. И почему же теперь не славить нам нашего Правителя в церквях? Это же он своей властью избавил нас от эпохи гнилого либерализма, в котором процветала содомия, а дети не знали своих родителей.
– Мужчины, воспитанные матерями одиночками, – добавил Томас – старший, будто говоря о самом себе.
– Да, именно так,– подтвердила Роузи, – вcпомните, как институт семьи погибал от этой псевдо свободы. Ещё вчера наши отцы дышали этим смрадным запахом разврата и лжеценностей… Даже омерзительные нацисты боролись с развратом, в отличие от грязных либералов, которые плевали в душу людям. Но это, как Садом и Гоморра, уже в прошлом, а теперь – новый век и новая эпоха преобразований. Новое небо и новая земля должны воцариться на наших глазах.
– Вас послушаешь и такое ощущение, что других проблем, кроме разврат у нас нет. Должны ли мы так глубоко людям в душу лезть? – нервно подергивая вилкой, спросил Гедеон.
– Не решены все проблемы! – согласилась Роузи, – а всё из-за таких Мишель, которые молодых людей растлевают. Да разве придет наш спаситель – Мессия к таким преступникам как мы?
Гедеон от удивления приоткрыл рот и чуть не подавился куском хлеба, его непроницаемое как камень и умиротворённое как море лицо вдруг дало сбой и стало совсем очевидно показывать эмоции. Такая реакция Гедеона была вызвана