едва посмотрел. Вот, оцени. – Она встала позади меня и выставила зеркало перед нами. На этот раз она прижималась к моей спине, почти как в тот день, когда держала мой телефон и делала нашу первую фотографию. И все-таки не совсем так. Она руками прочесывала мои волосы, разметывая их туда-сюда, пытаясь укротить непослушные вихры. Она задавала мне какие-то вопросы, говорила, что я больше не похож на Чубакку из племени вуки[24]. Наши глаза встретились в зеркале – ее, искрящиеся смехом, и мои, упивающиеся каждой черточкой ее лица. Ею всей.
В первый раз инстинктивное желание поцеловать ее стало не более чем реакцией на близость красивой девушки. Сейчас близость тоже сыграла роль, но причина охватившего меня волнения крылась в том, что красивой девушкой была Джолин. Я бы позволил ей побрить меня наголо, если бы она захотела, лишь бы как можно дольше стояла так близко ко мне. Еще ближе.
Но она этого не захотела. Мы сфотографировались для моей мамы, а потом она отошла в сторону и плюхнулась на диван. Косы, уложенные кольцами, обвивали ее голову.
– Почему ты никогда не распускаешь волосы? – Интересно, что она сделает, если я ее поцелую? Посмеется надо мной? А как поступил бы я, если бы она попыталась меня поцеловать?
– И это говорит парень с волосами длиной два дюйма. Сколько времени у тебя занимает прическа? Скажем, когда ты хочешь выпендриться?
– Выпендриться? – Я невольно улыбнулся ее странному выбору слов.
– На то, чтобы высушить мои волосы, уходит не меньше часа. И это настоящее испытание – с фенами, сыворотками для укладки, щетками и… – Она фыркнула от отвращения. – У меня руки отваливаются от одной только мысли об этом.
– А почему бы тебе не отрезать их? – Я видел ее с распущенными волосами лишь однажды, в тот вечер, когда она сидела на моей кровати, такая красивая, что от одного только воспоминания у меня слегка закружилась голова.
– Потому что я тщеславна и не могу этого сделать.
Я посмеялся: она произнесла это так, словно призналась в преступлении.
– Это правда. – Она оторвала голову от спинки дивана и посмотрела на меня. – Ты не знал этого обо мне, но я бессовестно тщеславна. Еще в детстве мне говорили, что у меня красивые волосы, и я решила, что чем больше у меня будет волос, тем красивее я буду. Теперь это кажется смешным и нелепым. В смысле, когда я надеваю джинсы, мне приходится вытаскивать волосы из-за пояса. Я знаю, что надо бы их отрезать, но это уже как болезнь. Каждый раз, когда кто-то восторгается моими волосами, я отращиваю их еще на дюйм. Скоро я буду на них наступать. – Она откинулась назад.
– Они такие красивые, твои волосы.
Она застонала.
– О нет, и ты туда же. Все кончится тем, что мне придется носить капюшон. И правда, надо бы их отрезать.
– Но ты этого не сделаешь.
– Не-а.
– А расплетешь их когда-нибудь для меня?
Она уселась поудобнее и скрестила ноги.
– Ты совсем не краснеешь. Как тебе это удается?
Она заметила? В самом начале