душе, поскольку ты сам сможешь ею управлять… Как думаешь, стоит разбудить Бойда? – спросила Джорджина, отказываясь от намерения разобраться с братом.
– Оставь его в покое. Он еще не проспался после вчерашних возлияний. Какой с него толк? Разве только послужить боксерской грушей.
Джорджина об этом не подумала. Свести Бойда с Джеймсом в одном доме, когда Джеймс не на шутку раздражен, – это все равно, что сидеть на пороховой бочке. И только Джеймс мог контролировать ситуацию, поскольку Бойд был слишком импульсивен и размахивал кулаками направо и налево.
Она с укором взглянула на мужа.
– Ничуть не смешно. И постарайся сдерживать свое настроение.
Хотя это и прозвучало как приказ, Джорджина вовсе не надеялась, что муж послушается, – она просто хотела, чтобы он знал, чего ей хочется.
– Не стоит так волноваться, Джорджи.
– В другое время я бы прислушалась, но тебе отлично известно…
– Говори тише, девочки услышат.
Она удержалась от усмешки, но широко распахнула глаза.
– Когда эти двое шепчутся, окружающий мир для них не существует.
Джеймс посмотрел на девочек, которые сидели скрестив ноги в противоположном конце комнаты. Их плечи соприкасались, а головы – одна белокурая, вторая рыжая с золотистым отливом – склонились друг к дружке. Джеки с улыбкой что-то нашептывала кузине. Джуди закивала и негромко засмеялась, но тут же зажала рот рукой. Обе взглянули на взрослых и покраснели, – видимо, испугавшись, что те их услышат. Что было совершенно невозможно – разговоры шепотом они довели до совершенства.
– Ладно, это все неважно, – сказал Джеймс, и на губах Джорджины заиграла улыбка. Он ненадолго прижал жену к себе и добавил: – Тебе, вероятно, стоит уговорить кого-то из братьев погостить подольше. Или мне придется это сделать.
Она недоуменно посмотрела на мужа.
– С чего бы это? Обычно ты спешишь выставить их за дверь!
– Тебе понадобится сопровождающий на приемы и балы, которые вскоре займут все твое время, и было бы, черт побери, просто отлично, если бы сия участь меня миновала.
Она засмеялась.
– Все ясно! Должен ты, а расплачиваться приходится мне одной.
– Ты должна признать, что приемы и балы – это не мое. Думаешь, я не заметил, как блестели твои глаза, когда ты сказала, что будет весело?
– И не жди, что я буду спорить, – улыбнулась Джорджина мужу. – Я полностью с тобой согласна. И поскольку раньше разговор об этом не возникал, думаю, ты стал должником во время бурных, безрассудных дней, проведенных в море?
– Я никогда не терял голову, Джорджи.
– Учитывая то, кем ты был, ты наверняка совершал безумные поступки, – не согласилась она. – Одного не понимаю: как тот человек узнал, где тебя искать в Лондоне, если вы встретились на Карибах? У тебя тогда не было привычки называть свое настоящее имя, верно?
– Нет, разумеется. Тогда меня звали Хоук. Но, по всей видимости, я проговорился