вободиться. Еще одним звеном, которое связывало Питера с прошлым, был черный шелковый галстук, скрепленный парой золотых булавок на цепочке. Когда Питер Хоуп сидел и писал что-то, скрестив под столом длинные ноги, стиснутые узкими серыми брюками со штрипками, свет лампы освежал и молодил его лицо и тонкую кисть, придерживавшую полуисписанный лист. Человек посторонний, увидев это, в удивлении принялся бы тереть глаза, гадая, что за наваждение, неужто перед ним и впрямь молодой щеголь начала сороковых годов. Приглядевшись, однако, он обнаружил бы немало морщинок на лице мистера Хоупа.
– Войдите! – повторил Питер Хоуп, возвысив голос, но не подняв головы.
Дверь отворилась. В комнату просунулась бледная мордашка с парой черных блестящих глаз.
– Войдите! – произнес мистер Питер Хоуп в третий раз. – Кто там?
В проеме двери пониже лица можно было заметить еще и не слишком чистую пятерню, сжимавшую засаленный суконный картуз.
– Еще не готово, – бросил мистер Хоуп. – Присядь, подожди.
Дверь отворилась шире, и внутрь полностью просочился посетитель, закрыл дверь и присел на краешек ближайшего стула.
– Откуда – из «Центральных новостей» или из «Курьера»? – спросил Питер Хоуп, все еще не поднимая глаз от стола.
Взгляд черных блестящих глаз прошелся по комнате, начав с тщательного обзора закопченного потолка, перекочевал вниз и застыл на явственно проглядывавшей посреди темени Питера Хоупа проплешине, наличие которой огорчило бы Питера Хоупа, знай он о ее существовании. Однако пухлые, яркие губы под вздернутым носиком не удосужились шевельнуться.
Мистер Питер Хоуп явно не заметил, что на его вопрос не последовало ответа. Тонкая белая рука неутомимо выводила что-то пером на бумаге. Еще три исписанных листа были сброшены на пол. Затем мистер Хоуп, отодвинувшись от стола, впервые устремил взгляд на посетителя.
Для Питера Хоупа, бывалого журналиста, давным-давно знакомого с такой разновидностью человечества, как мальчишка из типографии, бледные личики, взъерошенные вихры, грязные руки и засаленные картузы стали привычным атрибутом в окрестностях упрятанной под землю речушки Флит. Но данное существо было иного рода. Хватившись очков и не без труда отыскав их под кипой газет, Питер Хоуп водрузил их на длинный, с горбинкой нос, подался вперед и долго и обстоятельно рассматривал посетителя.
– Господи Исусе! – произнес мистер Хоуп. – Что это?
Фигура поднялась, продемонстрировав рост в пять с небольшим футов, и не спеша двинулась к столу.
Поверх облегающей синей шелковой блузы с великоватым вырезом было накинуто нечто в крапинку, в отдаленном прошлом являвшееся мальчишеской курткой; шерстяной шарф был обмотан вокруг горла так, что значительная часть шеи оставалась оголена; торчавшая из-под куртки длинная черная юбка, судя по всему, была частично обвита вокруг пояса и подоткнута под ремень.
– Кто ты? Что тебе нужно? – осведомился мистер Хоуп.
Вместо ответа непонятная личность, перехватив засаленный картуз левой рукой, потянулась вниз правой и стала задирать кверху длинную юбку.
– Вот этого не надо! – запротестовал мистер Хоуп. – Ты же… это самое… ты не…
К тому моменту юбки след простыл, зато обнажились латаные-перелатаные штаны, и, нырнув в их правый карман, грязная рука извлекла оттуда сложенный листок бумаги, расправила его, встряхнула и положила на стол.
Сдвинув очки на лоб и придерживая их над бровями, мистер Хоуп прочел вслух: «Бифштекс и пирожок с почками – четыре пенса; то же (большая порция) – шесть пенсов; отварная баранина…»
– Это из закусочной Хэммонда, – изрекло существо, – я там уже недели две как!
Питер Хоуп с удивлением отметил, что в услышанном совершенно отсутствует жаргон кокни и не проглатываются звуки, – это было столь же очевидно, как и то, что в данный момент желтый туман призрачным, неживым морем разлился по Гоф-сквер, в чем Питер Хоуп смог бы убедиться, если б поднял и раздвинул красные репсовые шторы.
– Вы у Эммы спросите. Она пообещала, что замолвит за меня словечко. Так она мне сказала.
– Послушай, уважае… – Тут мистер Хоуп осекся, снова решив прибегнуть к помощи очков. Но так как очки в данном случае оказались бессильны, их владельцу пришлось задать конкретный вопрос: – Ты мальчик или девочка?
– А я не знаю.
– То есть как?!
– А какая разница?
Тут мистер Хоуп встал и, взяв странную личность за плечи, легонько развернул ее вправо, потом влево, решив, видимо, что это даст ему какую-нибудь подсказку. Но ясности не прибавилось.
– Как тебя зовут?
– Томми.
– Томми… и фамилия?…
– Да любую подставьте. Я не знаю. У меня их столько перебывало…
– Что тебе надо? И при чем здесь я?
– Вы ведь мистер Хоуп, Гоф-сквер, комната шестнадцать, третий этаж, так?
– Да, меня зовут Питер Хоуп.
– Вам нужен