при дрессировке. Странно, да? Он же и так ест его каждый день, а на улице, дашь ему зернышко за то, что выполнил команду, он и рад. Кусочки сыра как награду мы использовали редко, когда разучивали с ним то, что ему совсем уж тяжело дается.
Владелец зоомагазина, молодой, но настолько уже располневший парень (ему, кстати, очень даже идет полнота) про себя мы назвали его магазинчик «Собачья жизнь», раз в месяц привозит нам огромный пакет сухого корма, спрашивает, как у нас продвигается процесс выращивания и воспитания, мы охотно рассказываем, потому что он интересуется не формально, по-настоящему. Рассказываем обстоятельно, при этом вежливо отклоняя все его предложения купить для Лондона такой-то эксклюзивный паштетик, такой-то жизненно необходимый для его нормального развития батончик. Лондон должен быть аскетичен и неприхотлив. Но хозяин «Собачьей жизни» интересуется Лондоном все ж таки бескорыстно, не для того, чтоб нам что-то еще продать (он совмещает). Чуть позже мы убедились, действительно, люди как-то увлекаются Лондоном, втягиваются в обсуждение его здоровья и воспитания, сопереживают.
Когда Лондону исполнился год, он как-то сам перешел на одноразовое питание, чем несказанно упростил нашу повседневность. (Очень мило с его стороны!) Съест свою миску днем, и все. Уж не помню, с какого времени, мы гуляем с ним только два раза в день – большая утренняя прогулка и вечерняя короткая. Вечернюю прогулку он по мере своего взросления превращал в дневную. У меня бы просто фантазии не хватило на то, что вечерний выгул можно совершить светлым днем. Его выбор, я не принуждал. У нас с ним полное совпадение темпераментов. Как правило, мы возвращаемся с ним уже где-то к двум пополудни. «Лондон повелел своему сенбернарьему вечеру начинаться днем, – удивлялась Аня, – управляющая временем собака». Помимо всего прочего, так спокойнее, ибо в сумерках Лондон становится подозрительным и, скажем так, требовательным к людям. Продолжительность дневного выгула он знает твердо, считает, что незачем ее превышать, погуляли и хватит, «регламент». Поест Лондон после дневной прогулки и ему до утра хорошо. Такого подарка я от него вообще не ожидал. А если я по каким-то делам ушел и вернулся лишь вечером, то, конечно же, все смещается. Так что моя собаководческая жизнь оказалась даже несколько легче, чем я себе представлял. По крайней мере, в этом. Так! Кажется, мы уже привыкли жить в ритмах и циклах Лондона. А как же наш человеческий хронос, ау!
Поначалу и по наивности я думал, что утром попью чаю с чем-нибудь, перед тем как мы с ним выйдем. Но кусок в горле комом, под его взглядом, когда он ждет? Он, конечно, сможет и будет ждать. Он такой. Но совесть у меня все ж таки есть. Иду с ним на голодный желудок.
Если уходим с утра надолго (с того времени, когда появилась возможность гулять в пригородном лесу), я беру с собой поесть. В лесу на воздухе все вкуснее вдвое. Лондон не заглядывает в глаза, не просит. Знает, это мое, а ему не положено. А я предаюсь гастрономическим радостям в полном своем праве и будучи свободным от чувства вины. Лондон не ропщет.