Дмитрий Раскин

Мой сенбернар Лондон


Скачать книгу

в том духе, что она имела ввиду гуманитарную программу «кошка вместо Лондона», но никак не «плюс».

      3. Первые впечатления

      Я обложился кинологической литературой, постоянно названивал заводчице со своими вопросами, недоумениями, сомнениями, страхами. Педагоги, наверное, поняли бы ее – всегда найдется такой вот интенсивный, въедливый, мнительный родитель.

      Первые два-три дня Лондон все спал и спал. И, казалось, был ко всему безучастен. Мишка, помню, спросил: «Он так всю жизнь и проспит»? Но потом вдруг поднялся и стал смотреть на меня таким взглядом – столько любви, удивления, обожания. Я даже в какой-то момент застеснялся.

      Лондон ходит за мной по квартире след в след, не навязывается, не напрашивается на ласку или игру (он и играть еще не умеет), а сопровождает. Ему просто нужно быть рядом.

      Он появился у нас в начале ноября, ему было три с половиной месяца, и мы не ожидали, что он так быстро научится проситься на улицу. Оставил лужу в доме всего-то пару раз. Где-то до полугода подгонял меня требовательным лаем: быстрее-быстрее, я держусь из последних сил, на одной только воле! А чуть подрос и мог уже ждать сколь угодно долго и безропотно.

      Первое время я выносил Лондона на прогулку на руках. Схема проста и незамысловата – пять раз в день едим, пять раз гуляем. Но вот ему уже пора выходить самому, и тут выяснилось, что Лондон боится лестницы. Потому, наверное, что он родился и первые впечатления о мире получил в вольере. Он привык к тому, что мир плоский и, за незначительным исключением ровный, а тут вдруг… Вертикаль, пролеты, ступени лестницы – все это настолько не соответствовало его представлениям о должном, подрывало веру в разумность ли, беспроблемность жизнеустройства. Он болезненно переживал гибель плоского мира. «Привыкай, привыкай, Лондон – мир объемен и сложен, а жизнь многогранна» – поучал его я. Не ограничиваясь чтением морали, пытался увлечь его личным примером, но… видимо, он считал, что я настолько всесильный, что могу позволить себе ходить вверх-вниз по лестнице, а что взять с него, беззащитного и маленького… Словом, где-то примерно месяц мы с ним привыкали к лестнице. Можно сказать, боролись с лестницей. И победа над ней не была окончательной, Лондон наметил себе «дорожку» на лестнице, очень узкую, и ни шагу в сторону. Вел себя так, будто стоит ему этот шаг сделать, и шаг этот будет роковым, если вообще не последним. Все равно, если б мы каждый день уходили в магазин ли, на работу по узенькой дощечке, соединяющей лестничные площадки. Когда мы начали заниматься с нашей дрессировщицей, специально учили Лондона пользоваться всей площадью лестничного пролета.

      Но, возвращаясь к той блаженной поре, когда я выносил его на руках – вынесешь его во двор, он сядет в лужу и сидит так, глядит на тебя большими, удивленными глазами. Это у нас такая прогулка.

      Но вскоре уже, в том же самом дворе, пусть еще не умея толком держаться на лапах, он принялся охранять. Насколько я понял, охранял он сам двор. Ну да, он же у нас монастырская собака и, видимо, решил, что это двор монастыря. А тут то пьяный зайдет, то еще какие люди,