преподавать в филиале нашего института и взял сына с собой. Денег нам давали очень немного, но зато посмотреть можно было все, что захочешь и успеешь.
Филиал института располагался в центре города, на улице Пикк. Может быть, теперь этой улице вернули другое название, но в те времена оно было таким, да и Таллин писали с одним «н». Возможно, новое написание названия города – это, своего рода, символ размежевания с СССР.
После занятий мы бродили по городу и наслаждались увиденной стариной. А вечерами общались с соседом-филологом, тоже преподавателем нашего института.
Как Егор уловил, что надо соответствовать уровню собеседника, не знаю. В одном из разговоров зашла речь о каком-то речевом обороте из нашего преподавательского опыта. И тут вдруг Егор вступил в разговор и к месту произнес: «Я думаю, что это просто метафора».
Мы с соседом – преподавателем только переглянулись, и оторопело замолчали, ну, и естественно, похвалили Егора за знание русского языка. Ах, как я был горд за сына.
После той поездки мы с Егором неожиданно прослыли транжирами. Денег нам давали совсем крохи. Поэтому в свободное от работы время мы больше бродили по старому городу, чем заходили в магазины.
Эстония как раз тогда перешла на евро, и цены в магазинах начали выглядеть странными – очень маленькими в цифровом выражении. На этом мы, а точнее, я, и прокололся.
В одном из магазинов нам понравился ластик, или стирательная резинка, – красивая и, похоже, хорошая, чем она нас и соблазнила. Сложив все денежки в кучку, мы смогли купить только ее.
А когда приехали домой, то наша покупка вызвала непонимание наших домашних – быть за границей и купить только стирательную резинку – это сильно.
Валя и Ника нас не поняли. На самом же деле, эта покупка, только на первый взгляд, выглядела бессмысленной, потому что на все наши свободные деньги мы и могли купить только такую пустяковинку.
В покупке всего лишь резинки-ластика, по сути дела, отразился эквивалент командировочных доцента в то время, но выраженный в евро.
Но увидеть Таллин, пожалуй, того стоило.
Лесные дары
Все-таки опыт и детство, проведенное в деревне, сказываются во всем, что потом сопровождает человека – это и знания с умениями и даже секреты.
В Невеле, будучи в гостях у Серафимы Николаевны, мне иногда удавалось съездить за грибами и ягодами. Но то, что успевала заготовить наша Мария Николаевна, не шло ни в какое сравнение с моими усилиями. Ей удавалось насушить грибов, да каких! А ее черничные и брусничные компоты – это одно из любимых лакомств внучек Ники и Иры.
Помимо того, Мария Николаевна успевала набрать каких-то удивительных грибов, которых я никогда не встречал в лесу. Они появлялись осенью уже после нашего отъезда в Ленинград. Назывались они, вроде бы, подрешетниками.
Собирала бабуля их еще молодыми. Потом эту мелочь, как заправский кулинар, она готовила каким-то хитрым способом, и закатывала в банки. Свойство этих, вроде бы,