другого села, бить не будем, но если и дальше приставать к ней станешь, не сдобровать тебе, так и заруби себе на носу». А Пётр… он, что… после таких слов мог бы с братьями своими, которых у него десяток наберётся, спокойно побить Ваську и Федьку, но ума хватило не будоражить село. Ещё раз подошёл к Аксинье и произнёс: «Скажи прямо, люб я тебе или нет». Аксинья прямо и сказала, что любит другого. Отошёл от неё Пётр и больше близнецы не видели его возле любимой им девушки.
Аксинье нравились оба брата, но любовью пылала к Василию. Родная мать не всегда различала сыновей, а Аксинья видела в них различия, – Василий сердцем мягче был, нежели Фёдор и более открыт, Фёдор же скрытен был. Не устояло сердце девичье и перед взглядом Василия, в глазах его не было тайны, всё, что на сердце то и в глазах было. А была в них большая любовь к Аксинье, её она увидела ещё отроковицей, ею и была в плен взята. После признания братьев в любви, не задумываясь, ответила взаимностью Василию. Фёдор долго переживал, но смирился, после свадьбы свояченицей стал звать, но сам так и не женился. Очевидно, носил в себе великую любовь к Аксинье, отсюда и скрытен был, а глаза… отводил взгляд свой, лишь только встречался с её глазами.
Привёл Василий Аксинью в свой дом, поставленный сразу после сговора, и с тех пор Фёдор стал реже видеть свою любовь. Свою страсть к ней стал заглушать походами к вдовам и разведёнкам. Корили его за разгул родители, а что толку, взрослый уже, под замок не посадишь и в угол не поставишь.
Аксинья была под стать мужу, в росте и ширине кости ему не уступала. Статью и лицом была краше многих девушек карагайских. Своей красой могла любого молодого мужчину покорить и не только Гаврила, многие пытались любовью её завладеть, да вот только выбрала не так уж и красивого, не столь уж высокого и сильного. По характеру добрая, но если кто-нибудь обижал, спуску не давала. Если дело зимой, снимет валенок и давай понужать им обидчика, если летом, прут возьмёт и так отстегает, что у того надолго прыть обижать отпадала. До замужества подружки выспрашивали, как да чем она близнецов отличает, а Аксинья, отшучиваясь, отвечала:
– По запаху. Вася мятой пахнет, а Федя молоком.
Подруги её и впрямь при встрече с братьями не раз пыталась те запахи учуять, но не тут-то было. Только потом, когда Василий мужем стал, Аксинья созналась:
– Один глаз у Василия, не карий, а чёрный, и взгляд у него добрее Фединого.
И надо же было такое природе учудить. Никто не приметил, а Аксинья усмотрела.
Два года прожили супруги, а детей всё не было. Что за причина, понять не могли. К знахаркам обращались, настои травяные пили, к целителям ходили, даже у шамана алтайского были, бесполезно. А после того, как бийский врач сказал Василию, что детей у того не будет по причине перенесённой им детской болезни, Василий пристрастился к спиртному, чуть было руки на себя не наложил. Спасибо Аксинье, вовремя