нет обиды у меня на тебя. Будем жить, как Бог дал».
На спас – Преображение Господне, после праздничного семейного стола, за которым собрались Басаргины и Серовы, Аксинья тихо шепнула мужу на ухо:
– Вася, я хочу детей, но похожих только на тебя, наших, деревенских. Только не отправляй меня больше из дома.
В ответ Василий только кивнул. Чувствуя недоговоренность мысли Аксиньи и не осознав полностью смысла всего, что это значило, тихо, но внятно, так же на ухо произнес:
– Так… только Федька на меня походит.
Аксинья, ожидая этих слов, шепнула:
– Только пусть он трезвый будет.
– Так вот оно что, – поняв, к чему жена клонит, мысленно произнёс Василий, но, не зная иного выхода, молча согласился, кивнув головой.
Василий брата уважал за упорство в делах, за умеренность в выпивке и редкую для мужчин холостяков чистоплотность и умение ладить с женщинами. Знал и то, что Аксинью брат до сих пор любит, но не имел к нему никаких претензий, потому, как не давал он повода для ревности. Брату доверял, поэтому и надеялся, что он правильно поймет его желание, – иметь детей и будет держать язык за зубами, а за свой брак с Аксиньей был спокоен. Фёдор, пока решался столь трудный вопрос, в этот праздничный день в Бийске был, и понятия не имел, что удумали брат с невесткой.
Брат.
Фёдор приехал через пять дней нагруженный городскими покупками и, не заходя домой, появился у брата, сияя каким-то восторгом. Василий же, в ожидании трудного разговора, как будто не обрадовался приходу брата, собственно, так оно и было, ибо сомнения в правильности принятого решения всё же были. Аксинья стол накрыла, пригласила мужчин за него, и, сказав, что к матери пошла и до утра не возвратится, вышла из дома. Фёдор бутылку водки из мешка достал, на стол выставил, сказав, что повод есть. Выпили по рюмке, тут Фёдор весь расклад и перетасовал.
– Ну, Васька, женюсь я! – сверкая глазами, выпалил он. – Не говорил прежде времени, а вот на праздники в Бийск съездил и всё решилось. Через неделю обратно поеду, привезу мою Зоюшку, знакомить с нашей роднёй буду.
Василий ни слова не сказал, и радости не выказал. Сидит и молчит, голову опустив.
А Фёдор всё о своём, о невесте и любви к ней, только уже после четвертой рюмки узрел смурность брата. Начал того пытать. Видя упорство, налил ещё стопку. Потом, изрядно охмелев, вытянул: «Ро-о-одной ты мне-е или-и нет? Что молчишь? Говори, поку-уда…»
Василий, в мыслях уже отрешившись от задуманного и потеряв свою уверенность, всё-таки рассказал о своем горе и намерении в отношении помощи братовой. Фёдор от такой просьбы опешил, но, подумав, с пьяного пыла согласился.
– Вас-с-сюха, а с-сколько ребяти-и-ишек за-а-делать? Может тройную-у-у? Я всё для тебя смо-огу.
После этого начал балагурить и разные юморные истории на этот счет рассказывать.
Расстались уже поздним вечером, выпив еще изрядно спиртного,