У меня все равно шансов не было. Может, еще в кого-нибудь влюблюсь.
– Да наверняка. Девчонок полно.
В том, что Фруде и правда был по-настоящему влюблен, я сомневался. Если бы его чувства были хоть чуть-чуть похожи на те, что я испытывал к Юлии, они так просто не прошли бы. Возможно, ему тогда просто захотелось что-то сказать. Больше я выспрашивать не стал, а чтобы поддержать разговор, сменил тему:
– Ты знаешь, что теперь делают пластинки, которые не поцарапаешь?
– Пластинки, которые не поцарапаешь? С музыкой?
– Ага, но по размеру они меньше. И считываются лазером. Харальд сказал, что их можно хоть в варенье окунуть, и ничего им не сделается.
– А зачем их в варенье-то окунать?
– Все, забудь. Главное, что испортить их практически невозможно, а играть они могут несколько часов подряд. На один диск все альбомы битлов уместятся. Прикинь?
– И какая тогда обложка будет?
– Да какая разница? Что-нибудь придумают.
– Мне как-то не верится. Про варенье – это хрень какая-то.
Мы подъехали к школе и поставили велосипеды возле стойки. Похоже, Фруде я не убедил.
В вестибюле мы наткнулись на Рунара – тот щекотал какую-то девчонку, а та взахлеб смеялась.
Рунар учился в параллельном классе. Он был из верующих, но в то же время очень популярным. Как ему удавалось это совмещать, я так и не понял, и, если бы они с Юлией не пели в каком-то религиозном хоре, я бы вообще его не замечал. По какой-то неведомой мне причине девочки не возражали, когда Рунар их лапал. Уму непостижимо – нам, всем остальным, достаточно было лишь приблизиться к девчонкам, как те начинали беситься.
– Привет, парни, – сказал Рунар, – готовы к старту?
Девчонка вывернулась у него из рук и скрылась под лестницей. Рунар рассмеялся.
– Ждем не дождемся, – я сделал вид, будто шучу.
Мы направились к лестнице.
– Как вам вчерашний матч? – спросил Рунар.
– Крутяк! – ответил Фруде. – Мы их вчистую сделали!
Вообще сезон для фредрикстадской команды выдался неудачный, но накануне они разбили Хаугар на чужом поле. Шесть – ноль.
Рунар кивнул.
– Значит, мы тоже на что-то способны, да?
Он свернул направо, а мы зашагали прямо, мимо открытой двери в учительскую, где висели потные клубы сигаретного дыма.
Когда мы подошли к классу, рядом стояла Юлия, а с ней – двое других девочек из Хауге. Вот и она, Юлия. Как картинка, шоколадно-загорелая, в белой кружевной блузке с короткими рукавами и выцветших джинсах. На клапане рюкзака было написано: «Все уроды», а рядом на ремешке висела большая розовая соска. Какая же Юлия была красивая! В животе у меня снова разлилась теплая тяжесть.
– Привет! – поздоровался я.
Юлия подняла голову и улыбнулась:
– Привет! Как вы в тот раз – доехали до Мэррапанны?
– Ага, – сказал я, – долго мы тогда проездили.
Она засмеялась.
– А фотография хорошая получилась?
На той фотографии Юлия вышла так, что лучше не бывает, а улыбалась она так чудесно,