больше жизни, чем в рабе, или том, кто избегает свободы. Даже если свободный проживет меньше, но свободная жизнь – настоящая, а жизнь раба сковывается страхами, оставаясь формой подчинения идее смерти, некрофилией. Поэтому боги рабов – это всегда боги смерти и устрашения. А боги свободных несут любовь и проповедуют освобождение от страхов. В большинстве успешно развившихся религий обе стороны божественного парадоксальным образом слиты, поэтому в них каждый видит своего, привычного его восприятию бога.
Хотя под рабством имеется в виду, прежде всего, состояние сознания, духа, а не тела, само тело в большинстве религий видится темницей. Это символ косного прошлого, соединяющего нас с менее свободным миром природы, с животными предками. И потому «более телесное» сознание, служащее навязанным кем-либо (в первую очередь природой, во вторую – обществом) программам, справедливо рассматривать как менее свободное.
1.2.3. Проблема свободы воли
Существование свободы воли стоило бы назвать главным вопросом философии. Все другие «главные вопросы» вытекают из того, действует ли где-либо свободная воля, или везде царит необходимость и предопределенность. Знаменитый «основной вопрос» материалистов – «что первично: материя или дух?», звучит странно для тех, кто не считает деление бытия на материю и дух существенным. Материя и дух – скорее умозрительные абстракции, актуальные больше для богословской мысли, чем для философии, а с проблемой свободы и воли мы сталкиваемся каждый момент сознательной жизни.
Обычно любая наука пытается играть за команду детерминистов, то есть против свободы воли. А вот философия может играть за обе стороны. Но по выражению Павла Флоренского, «идеализм – стихия философии, и, лишенная этого кислорода, философия задыхается, а затем увядает и гибнет». Действительно, трудно считать материализм философией, это скорее филиал физики, радикальное ответвление позитивизма – идеология, направленная против философии как явления, пытаясь подчинить ее науке. У материалистов тяжелые отношения с волей и свободой, ведь материя как таковая не имеет подобных свойств.
Но вернемся к детерминизму. Любая причинно-следственная связь «познается» нами задним числом. Как писал Людвиг Витгенштейн, «выводить события будущего из событий настоящего невозможно. Суеверие – вера в такую причинную связь. Свобода воли состоит в том, что поступки, которые будут совершены впоследствии, не могут быть познаны сейчас. Знать о них можно было бы лишь в том случае, если бы причинность – подобно связи логического вывода – представляла собой внутреннюю необходимость». Принцип свободной воли не отменяет детерминизм, но делает его не столь механически фаталистичным. Никто не может быть абсолютно свободен, но у каждого субъекта в каждый момент времени/взаимодействия-с-бытием есть индивидуальная мера свободы. Не отрицая, что субъект может поступать