Дедовъ да Прадедовъ нашихъ, за те часы, что самые старые люди забыли уже, не знаютъ больше, былъ у Дедовъ нашихъ Канышъ-Царь. Жилъ онъ, какъ все, ни въ селе, ни въ городе, а на возу своемъ добромъ, железомъ кованномъ, двумя конями запряженномъ, на возу было добро его, сундуки, позаду поставленые, попоной укрытые, а попереду самъ Царь Канышъ Ласый, сидитъ да книшъ хлеба жуеть, а съ него и Деды стали книши делать, а съ него глядючи, тако же жевали, да добро свое дбали, за детьми глядели, абы не урвался какой подъ колеса съ воза, да чтобъ скотина траву добрую ела, да чтобъ поили ее, коли потребно. Такъ весну целую, лето жаркое, на степахъ, на травахъ Деды ездили, а въ осени Грець пріезжалъ, скотину куповалъ, горшки продавалъ, вино-пиво, перецъ-соль менялъ, да срибро-золото за гурты скота давалъ. Канышъ-Царь за всемъ самъ смотрелъ, абы людей не поманулъ хитрючій Грець, а коли хитровину замечалъ, такъ кіемъ ему грозился, и Грець кланялся, одрекался, да все на шутку звертал абы Царь не билъ его кіемъ крепкимъ. То бо Царь былъ Ласый, да людей любилъ, людей любилъ, въ обиду не давалъ.
И сказалъ разъ Грець Царю Канышу, ищо Царь Дурій на него злобится, а отнять землю его хочетъ, добро забрать, срибло, золото захватить, ограбити. Послухалъ про то Царь Канышъ, осмеялся, Грецю сказалъ, абы не брехалъ людямъ, ащебъ люди не боялися да не растекалися, а еще сказалъ ему, бо Дурій-Царь прото и Дурій, що дурной больно, а дурной, такъ съ того, що голова его отъ зароженья въ него глечикомъ. А коли бо жъ Грець отъезжалъ додому, Канышъ-Царь созывалъ всехъ до возу, а сказалъ имъ правиться до войны, а на весну быть готовыми, якъ надо. Почали съ того дня Прадеды наши до войны готовиться, вовтузиться, молодыхъ навчать, якъ пику держать, а якъ шаблюкою железною тыкать, а якъ голову рубить врагу злому. И послалъ Канышъ-Царь до степу на полудень молодцовъ своихъ, щобъ глядали, да щобъ ворога не пускали такъ, якъ приде, да щобъ Царя Каныша овещали вразъ.
Пройшла зима холодная, а стало тепло, весна почалась кветучая, трава пошла яручая, а бежать гонци одъ полудня, бежать, кричать: «Бросай, Царь Канышъ, книши твои солодкіе! Бери людей до кола свого та боронись! Лезеть сюды Дурій-Царь, ворожій песъ, съ вояками многима, а силою страшливою! За три дни одъ насъ на полудень…» Поднялъ Канышъ-Царь дуду до неба, задуделъ въ нее, ажъ трава похитилася, а сталъ звать людей до воза своего, а рассказалъ имъ скотину гнать до полуночи, женокъ, детей, старцевъ своихъ, съ возами, съ коньми, съ добромъ всякимъ. Гудить дуда по лынамъ дальними, беду-войну озвещаеть людямъ: «Гэй! Гэй! Люди добрые, стережитеся! Идеть война на насъ страшливая! Подавайтеся до полуночи, до лесу темного! Гонить скотину подальше отъ ворога! А молодь сюда, до Царя Каныша, на коню, да щобъ шаблюки были!»
Прискакала молодь оруженная до Царя Каныша, до Царя свого, стала кругомъ, съ коней слезла, ухо доземь дала, землю слухаеть, а земля гудыть, а земля гудыть! Много ворогу на Руську Землю течеть! Много ворогу, не пощитаешь его! Наделъ Царь Канышъ Шаблюку Кладницу,