перевернулись на отмели и принялись вылавливать оброненные весла.
Больше не отвлекаясь, Евпраксия поплыла за братом, который сейчас напоминал щенка, брошенного в реку и держащегося на поверхности из последних сил. Он уже греб не так бойко, и его руки почти не показывались из воды.
– Держись, Ростик! – подбадривала Евпраксия, постепенно догоняя Ростислава.
Лучше бы ей не открывать рта, потому что очень скоро она нахлебалась воды и как-то вся отяжелела. Брат уже пару раз погрузился с головой, и теперь было видно только личико его, устремленное к небу, словно он там что-то хотел увидеть, прежде чем пойти ко дну.
Евпраксия не успела. Ростислав, не издав ни звука, пропал из виду – только круги поплыли по течению, стремясь скрыть место погружения. Евпраксия набрала полную грудь воздуха и нырнула.
Желтая вода, пронизанная солнцем, была достаточно прозрачна, чтобы разглядеть в ней темный силуэт с расставленными руками, медленно опускающийся туда, где уже никакого света не было. Усердно работая ногами, Евпраксия развернулась головой вниз и, раздвигая упругую толщу, устремилась за тонущим братом.
Все происходило почти в полной тишине. Уши сдавило, звуки были расплывчатыми и приглушенными. Изо рта Ростислава выскакивали серебристые пузырьки и уходили кверху, будто предлагая Евпраксии последовать за ними. Она вынырнет и будет дышать, дышать, дышать! Если промедлить еще немного, то можно не успеть. Воздуху становилось тесно в груди, он требовал, чтобы его выпустили и набрали вместо него нового.
Тем не менее Евпраксия продолжала спуск в сумрачное подводное царство. Схватив брата за рубашонку, она поняла, что не в состоянии тащить его вверх. Вес обмякшего тела почти не ощущался, но его нужно было поддерживать, а без помощи рук всплыть не получалось. Нужно было выбирать. Отпустить брата или тонуть вместе с ним. Евпраксия была готова разжать пальцы. Она не знала, что заставляет ее удерживать ткань раздувшейся в воде рубахи.
В груди был готов лопнуть набухающий огненный шар, сжигающий девочку изнутри. Тело теряло подвижность, наливаясь свинцовой тяжестью. Глаза лезли из орбит. Евпраксия умирала. Смерть была похожа на сонную одурь, на странное непреодолимое оцепенение. Не хотелось больше ни двигаться, ни жить.
Словно во сне, бессильная что-либо сделать, Евпраксия увидела, как из глубины всплыли обнаженные женщины с клубящимися, как зеленый дым, волосами. Вне всякого сомнения, это были русалки, хотя рыбьих хвостов девочка не заметила. Ниже пояса у них были самые обыкновенные ноги, сильные, гибкие и подвижные. Умело двигая ими в воде, две русалки подхватили Ростислава, а одна принялась подталкивать Евпраксию. «Наверх, наверх, – звучало в ушах. – Греби, греби».
Первый глоток воздуха сопровождался хрипом, напугавшим девочку. Она все дышала и дышала, и никак не могла отдышаться, а вокруг галдели взрослые, кипела вода от множества ладоней и весел, ударяющих по поверхности. Ростислава выдернули из реки, положили в лодку и начали