отношения раздражают всех в доме, – продолжал Вася, ужасно смущаясь, – а больше всего мою тетку и отца. С самого рождения Митеньки мы с отцом ссоримся беспрестанно, он крайне мною недоволен… Лишь его болезнь несколько нас примирила, и то потому только, что у него больше нет сил на меня гневаться. Я знаю, отец хотел для меня другой судьбы, но, увы, у меня нет ни его деловой хватки, ни харизмы моего кузена…
– Василий Максимович, – прервала его я, – не понимаю, для чего вы мне это рассказываете? Уж не думаете ли вы, что я питаю в отношении вас какие-то надежды?
Мне действительно было крайне неловко все это слушать, я бы с удовольствием переменила тему. Заметив мое волнение, Вася опомнился:
– Разумеется, нет! Лидия Гавриловна, то есть Лиди… простите меня, если я вас чем-то обидел, у меня и в мыслях не было… – Он окончательно запутался и сник. – Вы, наверное, крайне удивлены, что у такой великолепной и образованной барышни, как Наташа, такой неотесанный братец?
Это уже был прямой вопрос – следовало что-то отвечать.
– Я даже не знаю значения слова «неотесанный»! – только и отозвалась я с улыбкой.
Вася улыбнулся в ответ, но пояснять не стал. Вместо этого сказал:
– Объяснение тому очень простое: матушка Наташи была дворянского происхождения, а я сын от предыдущего брака отца.
– Вот как? – вырвалось у меня. – Натали никогда не говорила, что у вас разные матери.
– Наташа не придает этому значения, но, увы, это так. Моя матушка была очень простой девушкой из самой обыкновенной семьи, разве что не из крестьян. Однако после ее смерти отец тосковал, он вовсе не желал больше жениться, а все силы отдавал тому, чтобы сколотить состояние. У него это вышло, как видите, – усмехнулся Вася. – Разумеется, местные сводни не могли оставить в покое такого богатого и довольно молодого еще мужчину – тогда-то за него и просватали матушку Наташи, девушку из разорившегося дворянского рода. Я помню, что отец очень нежен был с нею, обещал, что она ни в чем не будет знать нужды. Именно тогда он и купил на торгах эту усадьбу, а родившуюся мою сестренку и вовсе боготворил. Наташа росла замечательным ребенком – такая озорная, ласковая, непосредственная…
Вася заулыбался, гордясь сестрой.
– Матушка Наташи тоже была очень доброй и ласковой. Меня она почитала родным сыном, а я, разумеется, отвечал ей тем же. Но она, к сожалению, никогда не отличалась крепким здоровьем и, когда Наташе было лет шесть, умерла после тяжелой простуды. Отец снова стал сам не свой, снова начал пропадать на заводе. Мы с Наташей, бывало, по полгода его не видели. А потом, как гром среди ясного неба, он женился… на этой Лизе. Даже непонятно, где он ее нашел – девица без роду, без племени. Будто околдовала она его! Я знаю, она умеет казаться милой, когда это ей нужно. Она и вас, должно быть, уже успела очаровать, раз вы молчите…
– Лизавета Тихоновна мне показалась очень любезной женщиной, – осторожно ответила я.
– Вот-вот! Мне она тоже такой сперва показалась. А теперь я только об одном молюсь, как бы она не сгубила отца.
При