слишком дорого. И так уже из бюджета выперлись – хер поймешь, куда деньги уходят. Прорва какая-то…
– Так всегда, – подтвердил я, – мне как-то на ремонт смету выставили. Написали сто штук, а вышло полмиллиона.
– Это что ты ремонтировал?
– Квартиру.
– Хе-хе. Я смотрю, ты домосед, – усмехнулся Бессмертный, – комфорт любишь?
– Тишину.
– А. Ну, это одно и то же. Короче, давай, Волков, заселяйся.
– Как туда пройти? – спросил я.
– Белое здание – это все в одном, условно – хозблок, за ним типа пирс плавучий, думаю – временный. Потом его уберем. Чтобы земли у вас больше под ногами не было никогда. Так сценарист придумал. Все, бывай! Через полчаса общий сбор, приедет ведущий, массовик-затейник этот со склерозом, начнем работать. Обеда нет пока, сухой паек в баре. Потом наладим питание.
– Зачем вам затейник со склерозом? – поинтересовался я.
– Сейчас технологии это позволяют. Гарнитуру в ухо, суфлер с ноутбука читает, все довольны. А так он крутой затейник. Алкаш, правда. У нас же не театр, если что – дубль-другой переснимем, не вопрос.
– А нормальные люди у вас есть? – нисколько не надеясь, спросил я.
– Ты на себя посмотри! – фыркнул Роман, – откуда их взять? Нормальные люди в космосе нужны, в авиации. А здесь шоу уродов. И для уродов.
Это верно, подумал я. Как ни крути – вся вселенная состоит, в основном, из уродов! Весь мир – сплошная показуха, косорылое скандальное шоу, тут режиссер был абсолютно прав. В этом мире гнилая яркая этикетка всегда важнее содержания.
Я подошел к изящному белому сараю с навесом под названием «хозблок» и решительно взялся за дверную ручку.
– Волков! Или как там тебя? – негромко окликнул меня Бессмертный.
– Да какая разница? – усмехнулся я, оглянувшись. Режиссер уже сидел на песке, одной рукой ловко листал блокнот, а другой щелкал зажигалкой, подкуривал сигарету.
– И то верно. Я тебя предупредить хочу. Твои коллеги будут думать, что ты самоубийца. Кривой, тупой и неправильный, но для них это в порядке вещей. Для них чем уродливей, тем лучше. А я, ты знаешь, нихера не против. Только запомни! Там, откуда ты пришел, ты, может быть, что-нибудь и значишь. А здесь другой мир. Мой. Здесь я сильнее. Потому что я его создал. Знаешь, сколько миров я создал?
Он страстно хотел признания. Ну, это понятно, режиссер, что с него взять! Петух из-под топора. Головы уже нет, а гонору хоть отбавляй. В другой раз, Роман, похвастаешься. В другой… Кто-то как-то сказал в пьяном угаре, что режиссеры делятся на два типа: одни думают, что они боги, а другие знают это точно.
– Не знаю, – вежливо, с улыбкой пожал я плечами, повернулся и открыл дверь.
В другой раз… Роман, похоже, сильно опечалился, что я его не выслушал. Непосредственно за дверью, можно сказать, в засаде, сидела, вернее – стояла Маргарита Федоровна.
– Я