Не все потеряно.
– Ночью, – пробормотал он, – прихватил где-то расческу. А то у меня не было.
Не успели они войти в пещеру, как Олли принялась за дело.
Бедный разбойник Грабш был потрясен. Ему пришлось наклониться и терпеть, пока Олли сыпала специальный порошок ему на голову и в бороду. Даже волосы на груди, даже брови побелели, как эклеры в сахарной пудре.
– Скоро ни одной живой вши не останется, – довольно сообщила Олли.
Потом она разобрала рюкзак и все сумки, и Грабш уже не видел ее среди пакетов, коробок, свертков, тюбиков, бутылочек, тряпок и банок.
– Ну вот, – послышался ее голос, – а теперь – за уборку!
Он постоял-постоял посреди пещеры и направился к выходу.
– Постойте, – позвала она его, – куда это вы собрались?
– Схожу поразбойничаю, – ответил он.
– Да разве я одна справлюсь с такой уборкой? – удивилась она. – Давайте-ка вместе.
И она сунула в его ручищи веник и совок и заставила вымести из пещеры все обглоданные кости и помет летучих мышей. Потом велела ему сметать со стен паутину, выгребать сено, драить стол и чистить котел, повесить полку на стену, вынести целую гору золы из очага, а потом натаскать из ручья двенадцать ведер воды и вылить ее на пол, где Олли вовсю орудовала шваброй.
– Вы просто молодец, – похвалила она его.
Он гордо откашлялся. С тех пор, как умер дедушка – а это было давным-давно, – его никто никогда не хвалил.
– Смотрите-ка! – и она вынула из свертка огромную красную мужскую рубаху. – Не так-то просто было найти размерчик. Вам нравится? Нет – надевать пока нельзя, сначала помойтесь как следует!
И тогда он решил устроить помывочный день. Сунул в карман краденую расческу и побрел в лес.
– Не забудьте почистить зубы! – напомнила ему Олли.
Он дошел до ручья, протекавшего в густых зарослях ежевики, и стал пробираться вдоль берега к маленькому водопаду. Там он вынул пистолет из-за пояса, снял штаны, стянул сапоги и влез в воду. Мелким песком из ручья он натер лицо и тело. Потом песком вымыл голову и бороду.
Он даже зубы почистил песком. Потом вышел из воды и улегся на солнышке, подставляя ему то живот, то спину, – пока не досох окончательно и пока не улетела желтая бабочка, отдыхавшая у него на пупке. Потом он не спеша причесался, расчесал и брови и бороду, так что всех дохлых вшей, которых не смыло водой, унесло ветром.
Теперь Грабш превратился из темно-смуглого в ярко-розового.
Он и сам себя не узнавал, пока не надел штаны и сапоги и не нащупал за поясом пистолет. Домой он вернулся в прекрасном настроении. Но пещеру он едва узнал: она пахла мылом и блестела чистотой. Летучие мыши скрылись, как не бывало. Вода с потолка (пригодная для питья) теперь капала в подставленное ведро, которое уже наполнилось наполовину. На столе красовалась клетчатая скатерть, а на ней – букет колокольчиков. Под столом лежал вязаный коврик, такой же пестрый, как