способности.
Гром достал клинок из ножен и, отбросив мешающий скорости выполнения задания инстинкт самосохранения, пошёл к вахте. Ему хотелось увидеть там не только консьержа, но и сбежавшего Брауна. Да, в таком случае чрезвычайное положение было аксиомой, зато не пришлось бы бегать по огромному городу в поисках медведя, коих можно было насчитать тысячи в пределах города.
Резко открыв утяжелённую дверь в подъезд, внутри оказались сразу несколько зверей с оружием в руках, с полной амуницией на телах и с прокурорскими чёрными лентами, завязанными на груди. Они не заметили отпрыгнувшего в сторону Грома, но старались оглядываться тщательней, даже летящая по воздуху пылинка не могла ускользнуть от бдительных взглядов. Один из прокуроров мигом предъявил консьержу документы через окошко и жестом попросил не произносить ни единого звука.
Это был тот самый пик опасности, о котором Молния боялась сказать Грому. Она знала уверенность своего парня и думала, что от её обеспокоенности он занервничает, но не передумает.
Диверсант стоял у двери в чужую квартиру, спрятавшись за неширокой стеной у дверной коробки. Ему ничего не удавалось разглядеть за то мгновение, на которое он пытался оторвать наклонённую голову в противогазе, и оценить ситуацию. Гром перебежал на сторону к Молнии и, схватив девушку за руку, потащил наверх.
– Не дёргайся, – тихо сказал он, – у входа группа. Бежим наверх.
Оба подданных Пустыни ринулись к верхним этажам. Поначалу казалось, что им чудом удалось ускользнуть прямо из-под носа сразу нескольких служащих Доминиона, но, услышав крики с требованием остановиться, они развеяли свои надежды в воздухе.
Спасением и одновременно риском был лифт. Он открытый завис на втором этаже, в него можно было шмыгнуть и спрятаться от взбесившейся группы – Гром не стал бросать жребий, остановившись на кремниевом варианте. Передвижную коробку диверсант отправил на четвёртый уровень дома, а сам криками умолял Молнию делать движения резче и быстрее. Побег вверх по ступеням нагружал каждого участвовавшего в нём, но никто не предпочёл сбавить темп и остепениться.
На четвёртом этаже, когда двери постепенно закрывались с находившимся внутри жителем дома, диверсанты забежали в лифт и Гром стремительно нажал на самое крупное число на таблоиде. Молния от отравляющего напряжения откинула голову к стене, её парень, развернувшись к зеркалу, деловито поправил противогаз и жестом попросил тишины у зверя, который упал на колени, сжал ладони у груди и, трясясь от страха, молил о пощаде. По его щекам потекли слёзы, увидевшие темноту глаза впивались взглядом в Грома в поисках хоть капли сострадания.
Лифт остановился от перебоя напряжения. Троица к тому времени была на предпоследнем этаже, и преимущество над группой оперативников было очевидным и даже комфортным. Молния незамедлительно принялась бить прикладом по дверцам лифта, а Гром пытался их разъединить. Сцепленные в плотную стену дверцы лифта не поддавались усилиям одного диверсанта,